– Я уже несколько минут пытаюсь вам это объяснить.
– Вы отрываете меня от важных дел!
Ну, ладно, клоп! Достал ты меня вконец. Посмотрим сейчас – какие у тебя нервы.
– Я к вам из комендатуры, от лейтенанта Майера. По указанию господина Райнхельта, он направил меня сюда. Для повышения эффективности работы вашего учреждения.
– Фамилия лейтенанта Майера мне знакома, – кивнул головой Крайнов. – А кто такой господин Райнхельт? Интересы какого ведомства он представляет?
– Господин Райнхельт работает в гехаймстаатсполицай.
– ?
– В гестапо.
Из Крайнова словно вытащили стержень, он как-то весь обмяк.
– Э-э-э…
– Вот предписание.
Через минуту я был в кабинете Беренмайера. Доставив меня в кабинет к нему, Крайнов прямо-таки растаял в воздухе.
– Здравствуйте, господин лейтенант!
– Присаживайтесь, господин, – Беренмайер заглянул в предписание, – Манзыров.
– С вашего позволения, господин лейтенант, – Манзырев.
– Возможно. Я не очень хорошо произношу русские имена.
Я присел на стул.
– Слушаю вас, господин Манзырев.
Вот те, бабушка, и Юрьев день!
Так это Я должен ему что-то объяснять?
Знать бы – что именно?
Видимо, мои чувства в этот момент ясно отобразились на лице, и Беренмайер это увидел.
– Как немецкий офицер, я, безусловно, уважаю мнение ведомства господина Райнхельта. Однако, смею заметить, что интересы ЕГО ведомства и МОЕГО учреждения лежат несколько в разных плоскостях. Так что я не вижу, чем именно могу быть полезным его ведомству.
– Меня направили к вам на работу.
– Как сотрудника ведомства господина Райнхельта?
Интересный вопрос. И что отвечать? Соблазн выглядеть в глазах лейтенанта сотрудником гестапо был, что и говорить, велик. Но, но, но… не будем зарываться.
– Нет. Как ВАШЕГО сотрудника.
– Вот как? Но я, простите, не вижу, в какой сфере мы могли бы использовать ВАШИ способности. Насколько я осведомлен, такие художества, – он кивнул на мои наколки, – в Советской России не давались просто так?
– Да. Это так.
– Человек, рискнувший нарисовать такие вот уколки, не имея на это права, звался… ереш?
– Ерш.
– Так. И какова была бы его судьба?
– Могила, скорее всего.
– Значит, вы, господин Манзырев, – не ерш?
– Нет.
– То есть вы имели проблемы с законом?
– С советским законом.
– Пусть так! Но – вы не политик?
– Не политический.
– Неважно. Вы не борец с режим, вы – уголовник. Так?
– Так.
– Но вор в Россия и вор в Германии, все равно – вор. Зачем вы МНЕ?
– Я полагаю, господин Райнхельт тоже это рассматривал, прежде чем написать данную бумагу.
– Я не вижу тут его подписи. Есть подпись лейтенанта Майера, это – не гестапо.