– Лучники, – крикнул кто-то.
Краем глаза Таня увидела, как несколько человек справа натягивают луки, но Альберт уже несся туда, размахивая двумя обнаженными мечами.
Почувствовав угрозу слева, Таня резко сместилась в сторону и сделала выпад наугад. Атакующий будто сам налетел на острие меча и, захрипев, повалился на землю.
Увернувшись от выпада копья, Таня подскочила к распростертому телу Метая, подхватила его меч левой рукой и снова ринулась в бой.
Как ни странно, вес боевого оружия в руках вовсе не казался чрезмерным. Более того, сражаться двумя мечами оказалось удобнее, чем одним. Выполняя движения и выпады, Таня балансировала мечами, вращала корпус и разворачивалась так, что получилось некое подобие жуткой мельницы или молотилки, выполняющей кровавую работу.
В нее били копьями и совали мечи, но каждый раз непостижимым образом промахивались. Несколько раз наконечники копий вскользь проходили по ее нагруднику, а один раз вражеский меч даже рассек завязку на плече. Но все эти выпады не приносили ей никакого вреда, а тело упорно отказывалось чувствовать ушибы. Зато Танины удары достигали цели. Сначала один воин повалился на землю, обливаясь кровью, потом другой отшатнулся, зажимая рану в руке.
Это не выглядело боем, это было танцем. И, как и в танце, здесь все было правильно, разумно, единственно возможно. Удивительно, но она даже ни разу не поскользнулась на размокшей почве, в то время как ее противники неизменно теряли равновесие, спотыкались и мешали друг другу. Танино сознание не фиксировало, что именно сейчас, в этот момент, вокруг гибнут люди, что ей грозит смертельная опасность. Она делала то, что должна, ее вела неведомая, могущественная сила, сила высшей справедливости и высшего разума. Та сила, которая сама решала, кому умереть и кому жить, и лишь предлагала немногим избранным исполнить ее волю.
Таня не знала, длился бой несколько секунд или несколько минут. Но неожиданно враги отступили. Внезапно выстроившаяся стена щитов ощетинилась копьями и мечами и покатилась назад, к лесу. Их было не больше пятнадцати, и Таня уже знала, где остальные бойцы. Обернувшись, она увидела стоящего в нескольких шагах от себя Альберта. Его клинки были полностью окрашены кровью. Вокруг гесара лежало не менее десятка изрубленных тел.
Внезапно по лицу Альберта пробежала тень гнева. Он быстро воткнул клинки в землю, подхватил с земли лук и колчан и вложил в тетиву первую стрелу. Обернувшись, Таня увидела, что несколько противников тоже натягивают луки. Но их намерениям не суждено было сбыться. Одну за другой Альберт начал выпускать стрелы, и ни одна не знала промаха, и каждая новая отправлялась в полет прежде, чем предыдущая достигала цели. Это походило на расстрел из пулемета. Вот на землю повалился первый лучник противника, потом второй, третий, четвертый. Пятый в ужасе отбросил лук, но это не спасло его от смертоносной стрелы в горло.