— Тут я, Аким! К нам иди.
Там, у окна, под кондиционером, весь их взвод собрался.
Извиняясь и топча чьи-то ноги, он прошёл за стол, поздоровался за руку со своими из взвода, кивал всем остальным, уселся на краешек лавки рядом с Юрой. Вздохнул с облегчением. Успел.
И вовремя. В чайной появились старшины, деды. Первым шёл Николай Николаевич, куренной[9] кошевой[10], могучий дядька семидесяти пяти лет, усатый, молчаливый. Казначей станицы. Человек с непререкаемым авторитетом. У казака двадцать девять призывов за плечами. Шутка ли. За ним шёл Никодим Щавель, станичный комендант. Чином он был подъесаул[11]. Во Втором Казачьем Пластунском полку, куда был приписан Аким, имел большую должность. Был начальником оперативного отдела штаба. И самый главный приехал, замком Второго Пластунского, есаул[12] Бахарев. Высокий, крепкий мужик. Он стал за столом, махал папкой с бумагами, разгоняя дым:
— Накурили, демоны, не продохнуть. Кондиционеры не справляются.
Самому ему, заядлому курильщику, после тяжёлого ранения поставили новое лёгкое и часть грудной клетки. Врачи курить запрещали настрого.
В пластунский полк он пришёл из казачьего линейного полка, и поэтому любил подразнить пластунов:
— Здравы будьте, господа-товарищи казаки!
Нестройный гул прошёлся по чайной. Неодобрительный.
— Я что-то забыл? — делает удивлённый вид есаул. — Ах, ну да, здравы будьте, господа-товарищи, казаки-пластуны.
— И вам здравия, господин есаул, — теперь уже более-менее дружно отвечали пластуны.
Вот теперь правильно.
— Ну, все наверное знают, зачем собрались. Кто не знает, скажу: Пшёнка и Берич ходили на юг, за антенну, там нарвались на бегемота, Пшёнка не вернулся, Берич к деду Сергею пришёл чуть живой.
— Говорено-переговорено сто раз не ходить за антенну, — крикнул кто-то из казаков.
— Неймётся тут им, «стекляшек» мало, — соглашался другой.
Казаки загудели, кто-то был за, кто-то — против походов на юг.
Но все знали, там, на юге, намного больше рыбы. Иной раз за два дня удачливые рыбаки полный «дюраль» привозили. И улитка там крупнее, и лотос попадается, за который врач готов платить огромную деньгу. Вот только рыбачить там опасно. Уж совсем болота там дикие.
— Дозвольте я скажу, господин есаул, — берёт слово станичный казначей.
— Говори, Николай Николаевич, — есаул садится.
Коренной кошевой встал, оправил китель:
— Вот, что скажу, раз общество не воспретило на юг за рыбой ходить, значит, любой может это делать. Я не помню, чтобы общество воспрещало. Это первое, второе: можно на юг ходить или нельзя — это к делу не относится. А вот бегемот у антенны уже есть. Сейчас он жира возьмёт и ляжет в омут. Через месяц их у нас два будет. Думаю, такого нам не нужно. Думаю, надо рейд собирать. Если есть кто против того сказать желает — говорите.