Рейд (Конофальский) - страница 51

— То-то, — дед поднимает палец, — даже такой ловкий до рыбы как он и то цветок не находил. А я нахожу.

— Так научите нас, дед Сергей, — просит Иван Бережко.

— Так научу, наука-то не трудная.

Казаки даже есть и пить перестали, все слушали отшельника внимательно.

— Ты, мил человек, поселяйся на болоте, и каждый день по нему катайся туда-сюда. Так раз или два в год увидишь лепестки от цветка, что уже отцвел, ты те места и запоминай, и как таких мест насчитаешь с десяток, так уже и будешь знать, где его брать. Я так за год три или четыре цветка на цветении ловлю. Он тут есть, считай каждый месяц лепестки его вижу.

Ну, такую науку казаки и сами знали, катайся по болоту изо дня в день, наверное и найдёшь. Они снова принялись есть, немного разочарованные.

— Говорите, жить на болоте? — продолжает Иван Бережко. — Тут без людей, да хозяйки, и с ума можно сойти.

— Верно-верно, — кивает дед, — можно сойти. Ну да ничего, нам пластунам, что не смерть — то и ладно.

— Точно, — соглашаются казаки, — так и есть.

Снова разливают вино по кружкам. Выпивают. Литр уже усидели.

— Значит, без бабы тут вам не сладко, — заговаривает Юра.

— Не сладко, сынки, не сладко, я как лотос нахожу, так доктору звоню, говорю: приезжай. Он знает, что это значит. Едет ко мне патроны везёт, еду и всё что нужно, а ещё баб парочку. Я ему всегда говорю, ты мне потолще баб вези, а он мне вечно привозит китайских девок. А они тощие, все рёбра наружу, мелкие, зады махонькие, — старик машет рукой. — Ну, да ладно, как говорили в былые времена, дарёному коню в зубы не смотрят.

— А почему же ему в зубы не смотрят? — удивился Юра и другие казаки тоже интересуются.

— Да чёрт его знает, — смеётся дед, — я и знать их коней не знаю. — Он сам берёт бутыль, разливает по кружкам вино, — а давайте-ка песню споём. Казачью, старую.

— Какую же? — спрашивает Головин.

— А такую, может ты вспомнишь, ты то уже взрослый, — отвечает ему старый казак и запевает хрипло, но с душой:

Аким вспомнил, эту песню ему пела бабушка, когда он совсем мал ещё был, слов он не помнил, а вот припев, смешной и тягучий, он припоминал. Он стал, как мог, не складно и не громко подпевать деду, а тот обрадовался и продолжал.