Но лейтенант его перебил:
— Урядник, давайте на «ты».
— По уставу, вроде как, не положено, — произнёс Саблин с сомнением.
Да и не хотел он заводить с этим лейтенантом большой дружбы.
Странный это был лейтенант. Вот у Акима на левой стороне пыльника, на груди, буквы и цифры: 2ПКП2с4 в. Под ними скрещенные топоры и лепесток пламени между топорами. Вот с ним всё ясно.
Второй Пластунский Казачий Полк, вторая сотня, четвёртый взвод.
Топоры с пламенем обозначают принадлежность к штурмовой группе. А у лейтенанта ничего нет, ни единой буквы. Да и шлем у него не такой, как у обычных офицеров, и пыльник другой. И оружие, вроде как, «Т-20-10», но какая-то неизвестная Саблину модификация.
— Ничего, мы не на войне, можем обойтись и без устава, — говорит лейтенант вполне дружелюбно.
— Ну, раз так, то конечно…
— Тогда давай лодку искать на шестерых, Панова не успокоится, я её давно знаю.
— Да не бывает лодок на шестерых, — задумчиво говорит Аким, — да и не смогу я завтра выйти. Завтра я со сводной ротой на юг ухожу.
— Как так, — искренне удивляется Морозов. — Ты же, я так понял, с Пановой договорился.
— Ни о чем я с ней не договаривался. Она просила, но я-то согласия не давал.
Лейтенант смотрит на него пристально, и теперь уже не очень дружелюбно.
Он явно не ожидал отказа. Ждёт объяснений.
— Нужно казачьи станицы эвакуировать. Их водой заливает, — говорит Саблин. — Я только что обещал есаулу, что пойду. Через пять дней вернусь, тогда и пойдём.
На плечо лейтенанта опять падает саранча, на этот раз она зацепилась за мокрый пыльник, лейтенант глянул на насекомое и смахнул его на землю.
— Да и лодку на шесть человек тебе не найти, лейтенант, её делать придётся на заказ, — продолжает Аким как можно дружелюбнее. — Найди мастерские Скрябина, на восток по этой улице и на север по берегу. Большой ангар. Там за три дня тебе её сварят. Мотор на неё…
— Погоди ты с мотором, — прерывает его лейтенант, — так ты что, не пойдёшь завтра?
— Я ж говорю, завтра я ухожу со сводной сотней, эвакуировать станицы на юге.
— Какие ещё станицы, — не понимает Морозов.
— Принято у казаков так, если одна станица в беде, другие ей на помощь приходят, даже если это степняки, ну степные казаки. А у вас в городе разве не так?
Морозов ему отвечать не собирается, тянет из кармана коммутатор, кстати, незнакомой конструкции, такой Аким ещё не видел и уже через несколько секунд начинает говорить, а Саблин его хлопает по плечу, как старого приятеля, садиться на квадроцикл и разворачивается к своим воротам.
Ещё не успел он въехать на свой двор, как в его кармане завибрировал телефон. Трепыхался настойчиво, долго не сдавался. Но он не собирался его брать. Поставил квадроцикл под навес, пошёл с женой разговаривать. А Пановой и Морозову он уже всё сказал, и добавить ему было нечего. А по его двору, из лужи в лужу прыгали десятки мокрых насекомых. И за ними в радостном возбуждении бегали мокрые куры. Хватали их, расклёвывали на части и, закинув голову, проглатывали с явным удовольствием.