Дорога была никудышная, так что мы шли пешком, ведя тяжело ступавших лошадей и мирно беседуя. Лошадей звали Мариэтта и Гольда. Я отметил, что лес отражает устройство мира – золотистые, воздушные и недоступные нам вершины и дрянная дорога внизу, по которой мы вынуждены пробираться, отбиваясь от комаров. Мистер Карвер кивнул и сказал: «Черт-те что».
Через некоторое время, когда его синяки перестали ныть, он разговорился, словно с уходом Харперов сбросил с плеч какую-то ношу. Ближе к вечеру он начал называть все деревья, мимо которых мы проходили, – так я узнал, что это были карликовые дубы и тополя. Сам бы я этого не понял, да мне было и не важно. Я спросил своего помощника, откуда у него такие обширные знания. Он пожал плечами и ответил, что вынес их из дальних странствий.
– Я тоже странствую, мистер Карвер. Спросите любого. Я видел вещи, которые жителям Восточного Конлана и не снились. Но в деревьях не разбираюсь, хоть убейте.
– Мало ли кто в чем не разбирается, профессор.
– Это верно.
Приятного вида дубы с тополями уступили другим место деревьям, кривым и узловатым. Карвер не сказал, как они назывались, потому что мы заговорили о другом. В ветвях деревьев белела паутина, густая, как хлопок или волосы в старческих ушах. Затем исчезли и они. И дорога вывела нас к краю долины, откуда открывался вид на залитый солнцем горизонт. Казалось, будто можно окинуть взглядом весь мир – такие неожиданные панорамы иногда встречаются в Западном краю.
– Знаете, – сказал я, – тот, кто придумает, как запечатлеть и продать этот вид на Востоке, выручит вдвое больше, чем мистер Альфред Бакстер в лучшие дни.
– Возможно, – согласился мистер Карвер.
Посреди этого интереснейшего разговора он неожиданно замер и выругался. Остановив Гольду рывком под уздцы, а Мариэтту – словом, он приблизился к краю дороги и, убрав длинные темные волосы с лица, оглядел долину.
Я спросил мистера Карвера, что он видит, но он мне не ответил.
Он отошел к фургону и снял с крючка топор. Обычно он рубил им дрова или расчищал дорогу, а тупой стороной мы стучали по Аппарату, когда в нем что-нибудь заедало. Но сейчас от того, как мистер Карвер его держал, мне стало не по себе.
– Что там? – спросил я.
Скинув пиджак и галстук, мой помощник повесил их на большой рычаг в задней части Аппарата и сказал:
– Стойте здесь.
Непонятно было, обращается ли он ко мне или к лошадям. Я слегка оскорбился, услышав подобные слова от своего помощника, хотя я так давно платил ему в последний раз, что его уже едва ли можно было так назвать.
Мистер Карвер развернулся и направился вниз по склону шаткой походкой, которой обычно идут под откос. Так ходят плохие актеры, изображая пьяниц.