– Поэтому я его и выбрал. Во-первых, мы хорошо знакомы, во-вторых, если кто-то и сумеет ускорить рассмотрение, так это Григорий Гаврилович.
«Я виноват, Маруся. У Игорька туберкулез, ты целиком занята его лечением, а меня вечно нету рядом. Я вернусь домой, вернусь навсегда. Ты только признай, что мое решение – трагедия для искусства, скажи об этом вслух, и я расцелую тебя за такой приговор. Федотова говорит, что я – второй Щепкин, что имя моё останется в истории театра. Скажи это ты, и я вычеркну своё имя из театральной истории с радостью, видя, что ты ценишь мою жертву, понимаешь, на что пошёл ради тебя…»
– Задержитесь на неделю.
– С какой целью?
– Могут возникнуть ситуации, требующие вашего личного присутствия. Потом уезжайте и ни о чем не беспокойтесь. У вас ещё есть вопросы ко мне?
– Да. Та женщина в приёмной…
– Какая женщина?
– Она принесла свежий «Южный край». Мне показалось, я её знаю. Она у вас работает?
Янсон встал:
– Я не знаю, о ком вы говорите. У меня не работают женщины.
И добавил, поджав губы:
– Я не выписываю «Южный край».
Не говоря ни слова, Алексеев прошёл в приёмную и вернулся с газетой:
– Там было два экземпляра. Один унёс Вишневский.
– Я не выписываю «Южный край», – повторил нотариус. На лице его читалось раздражение; впрочем, слабое. – Это какое-то нелепое совпадение. Должно быть, разносчица ошиблась дверью. Рядом размещается землеустроительная комиссия, они выписывают.