– Александр Иванович! – окликнул его «объект».
От Стаса не ускользнуло, как Александр Иванович непроизвольно стрельнул глазами по сторонам.
«Ага, узнанным ты быть не хочешь! – хохотнул про себя Стас. – Спасибо, господин „стрелок”! Вот потрафил так потрафил!»
Собеседник двумя быстрыми шагами вернулся к «объекту». Видно было, что он что-то ему выговаривает. Тот, слушая его, смотрел почтительно, но его губы непроизвольно кривились, выдавая презрение к собеседнику.
«Куратор от жандармерии?» – продолжал «прокачивать» Александра Ивановича опер.
Упомянутый собеседник меж тем, попрощавшись, направился прочь. Заметив, как профессионально он оглянулся, Стас отказался от мысли последовать за ним и еще больше стал склоняться к мысли, что имеет дело с жандармом.
…Аркадий Францевич Кошко меж тем возвращался от начальника Киевского жандармского отделения. Несмотря на внешнее спокойствие, внутри у него все бурлило, как в Везувии. Нет, Кулябко, конечно, был вежлив и предупредителен. Еще бы! Начальник отделения города не может «через губу» разговаривать с главой департамента государства. Но! Службы разные, это во-первых. Во-вторых, жандармерия, как ни крути, стоит повыше полиции…
– Проходите, пожалуйста, господин статский советник. Чем могу быть полезен? – Кулябко был вежлив, но не более того.
– Господин полковник, мне поступила важная информация, которую я считаю необходимым довести до вашего сведения.
– Слушаю вас.
Кошко вздохнул.
– У меня есть все основания считать, что ваш агент Богров Дмитрий ведет с вами двойную игру.
– Это какая-то ошибка, – сделал морду чайником жандарм. – И вообще, я не вправе обсуждать агентурные вопросы с кем бы то ни было. Это строжайше запрещено циркулярами, и вам об этом превосходно известно.
– Если мне известно о самом факте агентурного контакта, то смешно ссылаться на секретные циркуляры, – не удержался от легкой колкости Аркадий Францевич. – Богров сообщил вам о женщине, которая готовит террористический акт. Смею вас заверить, что это только легенда. Никакой женщины не существует. Богров лично собирается стрелять в премьер-министра Столыпина.
К чести (или наоборот) Кулябко, на его лице не дрогнула ни одна жилка. Разве что лицо стало донельзя официальным.
– Мне ничего не известно ни о каком Богрове, – отчеканил полковник. – Мне ничего не известно ни о каком покушении. Я не могу обсуждать вопросы секретной работы с посторонними. Даже с вами, уважаемый господин Кошко. Впрочем, вы можете подать рапорт по своей линии.
– Хорошо, – кивнул Аркадий Францевич. – У меня к вам только одна просьба. Распорядитесь выписать пропуска в Киевскую оперу. Для меня и моего помощника.