– Не понимаю, как это? – удивилась я.
Правительство Китая предприняло аналогичный шаг.
Тех же действий ждали от Евросоюза. По словам сильных мира сего, любой другой вариант означал бы нашу гибель.
– Рынки нуждаются в стабильности, больше так продолжаться не может, – подытожил президент.
Полагаю, для сохранения статус-кво необходима определенная доля мужества. Бездействие требует отваги.
Мне было ясно, что нас просят выполнить невыполнимое. С тем же успехом они могли предложить накинуть на солнце вожжи и протащить его по небосводу.
Я ждала маминой реакции, но она только тяжело вздохнула. Обернувшись, я увидела на диване смертельно усталую женщину. Видимо, у способности удивляться тоже есть свой предел.
– Это не сработает, – просто сказала она.
Папа ничего не ответил. Он умел хранить молчание в самых сложных ситуациях и встречать проблемы мужественно, без лишних слов. Только сейчас я замечаю в себе эти его черты.
Он продолжил ужин. На его коленях лежала аккуратно расправленная бумажная салфетка, и он ел пиццу при помощи ножа и вилки.
На экране телевизора снова зазеленела бейсбольная площадка.
Спустя некоторое время последствия этого решения стали очевидны, но тогда я не понимала, во что оно может вылиться. Пока было ясно одно: мы больше не жили единой жизнью с солнцем. Понятия «свет» и «день», «темнота» и «ночь» отдалялись друг от друга. И нравился этот план далеко не всем.
Естественно, каждый принимал решение добровольно. Никто не требовал, чтобы мы утрамбовали день и ночь в короткие двадцать четыре часа. Никто даже не издал никакого закона. Это же Америка. Правительство не могло навязать нам образ жизни. Но в течение недели после оповещения, когда сутки удлинились уже до тридцати двух часов, чиновники различных инстанций принялись убеждать население в преимуществах нового плана и в необходимости его скорейшего осуществления. Они называли «время по часам» единственным верным решением. По словам политиков, такое времяисчисление было залогом экономической стабильности, конкурентоспособности и даже национальной безопасности.
Я помню, что вопрос «времени по часам» вызвал дебаты на национальном уровне – возмущались представители и правых и левых партий. Но в моем сознании четкий и окончательный сдвиг временных периодов случился разом.
Средние школы мгновенно заработали по новому плану. Правительственные учреждения тоже. Не стали исключением и телеканалы. Корпорации, естественно, придерживались новой директивы: их еженедельные потери из-за неэффективных сверхурочных выплат исчислялись уже миллионами.