– Погоди-ка минутку, – встрял Ринсвинд.
– …Все для вашего удобства… – громогласно вещал Урглефлогга.
– Тут что-то не так, – заметил Ринсвинд.
– …Внимание к пожеланиям, высказанным клиентами… – стоически продолжал демон.
– Эй, ты меня слышишь? – окликнул Ринсвинд.
– …Как можно более приятным, – закончил Урглефлогга. Где-то в глубине его жвал раздался звук, похожий на вздох облегчения. Только теперь демон обратил внимание на волшебника. – Да? Что?
– Где мы очутились? – спросил Ринсвинд.
Демон сияюще улыбнулся несколькими ртами.
– Во! Робей, смертный!
– Что? Воробей? Мы внутри птицы?
– Я хотел сказать, тряситесь и трепещите, смертные, – поправился демон, – ибо вы приговорены к вечной… – Он опять прервался и тихо заскулил, а потом начал по новой: – Вы пройдете период исправительной терапии, – демон буквально выплевывал каждое слово, – который мы надеемся сделать как можно более поучительным и приятным. Вы клиент, и ваше слово для нас закон.
Демон посмотрел на Ринсвинда несколькими глазами и уже более нормальным голосом добавил:
– Ужасно, правда? Но я тут ни при чем. Если бы все зависело от меня, гореть бы вам по старинке в этой, как ее, геенне огненной.
– Это, стало быть, и есть Ад? – поинтересовался Эрик. – Я видел картинки.
– Тут ты прав, – отозвался демон на какие-то собственные мысли, усаживаясь или, по крайней мере, складываясь крайне замысловатым образом. – Персональное обслуживание – вот что было раньше. Люди знали, что мы проявляем к ним интерес, что они не просто человеческие массы, а… ну, в общем, жертвы. У нас были древние традиции. Но ему до этого никакого дела нет. Впрочем, что я вам рассказываю о моих бедах? У вас собственных проблем хватает – учитывая то, что вы мертвы и находитесь здесь. Кстати, вы случайно не музыканты?
– Вообще-то, мы даже не мерт… – начал Ринсвинд.
Демон, не обращая на него внимания, поднялся на ноги и, приглашающе махнув рукой, тяжеловесно затопал по промозглому коридору.
– Будь вы музыкантами, ваше пребывание здесь было бы по-настоящему неприятным. В смысле, куда более неприятным. Местные стены весь день напролет исполняют музыку, по крайней мере он называет это музыкой, причем, заметьте, я ничего не имею против хорошего мотивчика, под который можно повопить вволю, но тут-то все по-другому, а сам говорил, вы у меня будете слушать самые лучшие мелодии, так почему же нам ставят эту белиберду, которая звучит так, словно кто-то врубил пианино на всю громкость, а сам сбежал?
– Послушай, я хочу объяс…
– И эти горшки с цветами. Поймите меня правильно: мне нравится, когда в доме растет какая-нибудь зелень. Но кое-кто из ребят считает, что эти растения ненастоящие, а я и говорю: да быть такого не может, никто в здравом уме не станет