– Возможно, меня порекомендовал его заместитель Склянский. Мы с Эфраимом Марковичем оба врачи, знаете ли…
– Хорошо знакомы? – раскуривая трубку, поинтересовался Фрунзе.
Склянский, как ни крути, зампред Реввоенсовета республики и не последний из членов ВЦИК.
– Не друзья, если вы это имеете в виду, – Кравцов скрутил самокрутку и, зажав ее в углу рта, потянулся за спичками. – Скорее взаимная симпатия. Но за меня мог высказаться и начфронта Егоров или Владимир Ильич… Вариантов много, но единственно правильного я не знаю.
– А так всегда бывает, – неожиданно улыбнулся Фрунзе, и как раз в этот момент, вслед за легким стуком в дверь, в салон вернулся ординарец. Он принес два стакана чая, сахарницу с колотым сахаром, вазочку с печеньем и тарелку с бутербродами.
Кравцов обратил внимание, что посуда в салон-вагоне не разномастная, стаканы в серебряных подстаканниках, а бутерброды сделаны из хорошего ржаного хлеба с полукопченой колбасой.
– Спасибо, – поблагодарил он ординарца и, пыхнув самокруткой, потянулся к сахарнице.
– Вы знали Махно?
Кравцов отметил, что Фрунзе назвал комбрига по фамилии, хотя по нынешним временам его «приказано было помнить» исключительно как героя Гражданской войны. Комбриг-три Заднепровской дивизии Махно, начдив Двадцать пятой дивизии Чапаев или Сорок четвертой – Щорс… Герои… мертвые…
«Может быть, и командарму-восемь Кравцову следовало остаться с ними?» – мысль, не лишенная бравады, таящая в глубине своей обычный человеческий страх.
Азин, Кравцов, Миронов… Наверняка и еще пара-другая мертвых командармов наберется. Война большая, людей много.
– Я знал Нестора Ивановича, – сказал он вслух, размешивая сахар в стакане.
– Какой он был? – Фрунзе тоже не пил чай вприкуску.
«Какой?»
Кравцов вспомнил весну девятнадцатого. Уже началась травля. Харьковские «Известия» напечатали насквозь фальшивую, мерзкую статью «Долой махновщину», командующий Украинским фронтом Антонов метал громы и молнии…
– Здравствуй, Макс! – сказал Махно, входя в разбитое здание вокзала, где Кравцов разместил свой штаб.
Невысокий, худощавый, комбриг казался моложе своих лет. Темные глаза выдавали энергичный и быстрый ум.
– Раздавят, к бесу, – ухмыльнулся он, подходя к вставшему навстречу начдиву. – Прут и прут, а у меня и снарядов уже не осталось, и патроны на исходе…
Казалось, Нестор шутит. Но какие там шутки! Положение, и в самом деле, сложилось критическое: Деникин наступал по всему фронту, и Красная армия откатывалась к Москве. Однако здесь и сейчас, на этом конкретном участке жестокой войны «бандиты» Махно держали фронт…