– Ольга Викентьевна Гаврилова.
– Документы?
– Чистые.
– Может быть, ты и в партии состоишь?
– Да, с декабря восемнадцатого. Я, Макс, инвалид войны. Контузия, припадки, на ногу хромаю…
– Ну, вот и славно, – кивнул он, закуривая. – У меня как раз людей не хватает.
– Где это «у тебя»?
– Специальная группа Региступра.
– Разведка?
– Не совсем. Посмотри вот, – и он достал из кармана фотографию.
– На кого смотреть?
– На этого.
– Ну, и что я должна увидеть?
– Это Бирзе – известный анархист[22].
– Кому известный? – подняла взгляд Мария.
– Ну, он говорит, что был твоим близким другом.
– Не был.
– Вот и я так подумал…
9
Встречу организовал Николай Горбунов. Познакомились они в Питере летом семнадцатого года. Тогда Горбунов еще не был большевиком, а состоял в организации «межрайонцев»[23]. Чуть ли не член ЦК, но подробности этого периода не слишком хорошо сохранились в памяти, да и не принципиально. В девятнадцатом, летом, пожалуй, даже ближе к осени, Горбунов появился на Украине. Он был уполномоченным РВС Республики в Тринадцатой и Четырнадцатой армиях. Тогда и сошлись ближе, хотя друзьями так и не стали. Николай Петрович был более ученым, чем революционером – организатором, чиновником, служащим – чем командиром Красной армии. Макс Давыдович же в ту пору и помнить забыл, что когда-то собирался стать врачом. Он был офицером, командиром Красной армии, коммунистом, наконец, – пусть и не совсем большевиком в классическом понимании этого термина, – но никак не функционером. И тем не менее оба они, каждый по-своему, симпатизировали один другому. И не то чтобы гадостей не делали – что уже немало, – помогали, если появлялась к тому необходимость.
Так и теперь. У Кравцова возникли проблемы, и он обратился к Горбунову. Макс перехватил бывшего уполномоченного РВСР в Баумановском училище, заранее выяснив, где и когда Николай Петрович проводит занятия. Они встретились в коридоре – по видимости случайно – потискали друг друга в дружеских объятиях, поулыбались, коротко переговорили и разошлись каждый своей дорогой. Но перед расставанием Кравцов попросил об услуге: ему необходимо было, минуя официальные каналы, встретиться с Лениным, – и Горбунов не отказал. Обещал попробовать, что совсем не мало, поскольку соответствовало действительности: сам он прямого доступа к вождю уже не имел, однако хорошо знал Фотиеву и был знаком «кое с кем еще». Так или иначе, двадцать второго ноября в Военную академию телефонировали из Кремля, точнее из Секретариата Политбюро, и попросили «позвать к трубке командарма Кравцова». Внешне все выглядело так, что Владимир Ильич сам вспомнил о Максе Давыдовиче и, почувствовав себя лучше, позвал старого знакомого в Кремль. Не чудо. Не редкость. Не невидаль заморская, хотя у некоторых заинтересованных лиц и должно было засвербеть. Кравцов же вроде из обоймы выпал. Слушатель академии не персона, не член ЦК. И однако кое-кто слышал и то, что вождь не просто «товарища Кравцова» в гости позвал, а вызвал к себе, в личный свой кремлевский кабинет «командарма Кравцова». Две большие разницы, как говорят в Одессе. Просто День и Ночь.