– Меня? – в свою очередь удивился Макс. Поворот судьбы показался ему слишком резким, а главное, необъяснимым.
Муралов командовал Московским военным округом и имел в своем окружении достаточно опытных и заслуженных людей, зачем ему такой заместитель – да еще член РВСР?
– Меня? – спросил он.
– Вас, – возвращая пенсне на место, подтвердил Склянский. – А знаете что, поедем со мной в РВСР! Пусть Лев Давыдович сам вам скажет, он как раз собирался к нам после заседания Политбюро. Вот мы его и спросим.
5
В гостиницу он вернулся за полночь. Авто, посланное предреввоенсовета, доставило до дверей, но ощущение было, словно километров двадцать пешком, да не просто так, а бегом и в гору. Кравцов постоял немного на улице, покурил на морозе, пытаясь разобраться с мыслями и чувствами, но так ничего с ними поделать и не смог: мысли летели «кто куда», чувства пребывали в состоянии «грогги».
– Ну, и черт с ним! – Кравцов выдохнул клуб пара, смешанного с табачным дымом, выбил над сугробом пепел из трубки и пошел домой. Кивнул дежурному в небольшом, оставшемся от настоящей гостиницы фойе, поднялся по лестнице, прошел по коридору и осторожно толкнул дверь. Она оказалась не заперта, что означало – Реш не спит.
Она и в самом деле не спала. Сидела по своему обыкновению за столом, что-то читала, записывая «для памяти» мелким почерком на разномастных бумажных обрывках. Однако стоило Кравцову войти в комнату, Рашель подняла голову, взглянула озадаченно, словно бы возвращаясь из мира книжных слов, где пребывала до сих пор, улыбнулась рассеянно, но уже в следующее мгновение просияла и поднялась из-за стола навстречу шагнувшему к ней Максу.
– Макс!
Но он не дал ей ничего больше сказать, закрыв рот поцелуем. И надо же, сразу успокоился. Мысли уняли свой бег, и чувства настроились на любовь и нежность, отодвинув сумбур в сторону.
– Спасибо, Реш! – сказал он, отрываясь от ее губ.
– Совсем сдурел?! – взметнула она свои чудные золотые брови.
– Да, не за поцелуй! – отмахнулся он. – За то, что ты у меня есть!
– Где ты был? – насторожилась она, почувствовав, вероятно, отголоски гулявшей в его крови бури.
– Спроси лучше, где я не был, – усмехнулся Кравцов и покачал головой, словно и сам не верил тому, что с ним произошло. Но так на самом деле и было. Не верил. Не осознал еще до конца. Не переварил.
– У нас самогон еще остался, или Семен тогда весь выпил? – спросил он, тяжело опускаясь на диван. Ноги, казалось, налились свинцом и мельничный жернов – никак не меньше – лежал на плечах.
– Остался, – Реш смотрела на Макса, пытаясь, видимо, понять, чего следует ожидать от его рассказа. Хорошее или плохое принес он домой из заснеженной ночи? Она была бледна и чудо как хороша, и одно это способно было примирить Кравцова со всем, что наделал он сам и что из этого, в конце концов, проистекло.