А Владимир Васильевич продолжал:
— И вот я отправляюсь, к примеру, в тысячу восьмисотый год и убиваю Наполеона. И война в двенадцатом году не состоялась. Воевать — некому. Ваш муж, Варвара Ильинична, Сергей Павлович Гагарин, остаётся жив, и вы живёте с ним долго и счастливо. И совершенно не будете помнить, что война когда-то была. Потому, что для вас её не было. Это понятно?
Варвара всхлипнула. Прижала руки к горлу. Выдохнула.
— Значит, Серёжу можно спасти?
— К сожалению — нет. Давайте продолжим. Если, — начал он с расстановкой, — Наполеон умрёт, то напряжение в обществе будет продолжать нарастать… И, через некоторое время выльется в более страшный конфликт, чем Наполеоновская агрессия. В масштабную бойню. Погибнет многократно больше людей. И… И, самое главное… История может измениться так, что институт хронометрии попросту не возникнет. Понимаете?.. Поэтому мы не вмешиваемся в историю. И не позволяем делать это другим.
Варвара сидела бледная и с трудом удерживала слёзы.
— Обнаружение карманов натолкнуло нас на мысль о сохранении истории. Мы установили в одном пузыре мощную машину, — уточнил, — вычислительную машину. И туда сгружаем информацию о значительных мировых событиях. Целая группа операторов в течении полугода забивала информацию в память.
Бетти улыбалась и тихонько согласно кивала. Рыжов говорил дальше:
— Вся система хранится в двух машинах. Одна в нормальном мире, в самом институте. Вторая в таймпокете, принадлежащем институту. Информация о событиях прошедшего дня ежедневно забивается в институтский компьютер. После этого данные переносятся в карман и автоматически сравниваются по всему спектру. Таким образом, мы, к примеру, вычислили вас, Денис Евгеньевич… Это не сложно… Кроме того в таимпокете хранится вся институтская документация, вся история института, записанная подробно, я бы сказал — скрупулёзно.
Денис прищурился, подумал.
— А те два кармана, в которых мы были… Они ведь институту не принадлежат? Правда?
— Нет, не принадлежат, — ухмыльнулся Рыжов.
— И о них никто, кроме Бетти не знает? — продолжал допытываться Соколов.
— Да. Я храню это в тайне.
Соколов продолжал:
— Вся эта аппаратура… Как и её установка. Это стоит немалых денег. Вы же не пользуетесь ею постоянно.
Бетти перебила:
— Мы каждый год проходим коррекцию. Посмотрите на нас. Мне, например, сорок шесть лет.
Денис покивал.
— Впечатляет. Я думал тебе лет двадцать пять, ну, не больше тридцати… Но у вас большие долги, господа. И вы, по-прежнему, легко расстаетесь с деньгами. Почему? У вас намечается большой куш?