Очнулся в темноте.
Через секунду понял, что лежит на полу движущейся машины. Руки сзади, в наручниках.
Ещё через секунду вспомнил всё и осознал безнадёжность своего положения.
Убьют…
Мда. Ну, что же, он прожил неплохую жизнь. Весёлую.
И умирал весело. Он посчитал — четырнадцать человек сегодня забрал с собой.
Жаль — вспоминать о нём некому. Ни семьи, ни детей… Да и какие дети, с его образом жизни? Что он может им дать, кроме денег? Мотается по свету, нигде ни места, ни гнезда.
Прожить можно по-разному. Он предпочитал это сделать ярко. Хоть и коротко… Промелькнул по жизни как метеор, вспыхнул и погас.
Денис, как-то, лет двадцать назад, прочёл начальные основы воинского мастерства одного древнего японского самурая и философа. Запомнилась одна фраза — «Настоящая смелость заключается в том, чтобы жить, когда нужно жить, и умереть, когда нужно умереть».
Теперь пришло его время.
Он отчётливо понимал безвыходность ситуации, но просто так сдаваться не собирался. Если появится хоть малейший шанс, если банда Коня допустит хоть малейшую ошибку, если проявят малейшую слабину, он этим мгновенно воспользуется. И то, что у него руки за спиной в наручниках, этим ребяткам не поможет.
Криво ухмыльнулся.
Машина остановилась. Дверки фургона открылись.
На снегу стояли четыре лба. Один с автоматом, остальные с пистолетами. Близко не подходят. Боятся.
— Выходи!
Денис хмыкнул.
— Мне и тут удобно.
Начнут вытаскивать, появится возможность…
Лысый вскинул автомат.
— Вышел! Быстро, я сказал!
— А мне торопиться некуда!
Если пришьют в салоне, то придётся машину от крови отмывать. Хоть так этим сукам насолить.
Они, как принято, рассчитывали, что жертва сама выкопает себе могилу. Ага! А вот сами помашите лопатами, ребята. Нехрен.
Быки переглянулись.
— Чо делать-то?
— Время идёт. Надо кончать.
— А яму кто копать будет?
— Придётся самим. Он — точно не будет.
Один, самый здоровый, спросил:
— А чо это он не будет?
— Ну, так подойди — заставь… — огрызнулся лысый.
— Земля мёрзлая…
Денис пошевелил, разминаясь, плечами. Быки прервали разговор, вскинули оружие, окрысились. Гниды трусливые. Понимают — с кем имеют дело. Потому и держатся на расстоянии, подойти боятся.
Лысый вздохнул.
— Ну, ладно.
И засадил короткую очередь Денису в грудь.
* * *
Второй раз очнулся лёжа на животе. Снова в темноте.
Спина болела жутко. Словно на ней костёр развели. Он попробовал пошевелиться, чтобы лечь поудобней, и, охнув, снова потерял сознание…
Третье возвращение в реальность случилось менее болезненно.
К спине аккуратно прикладывали что-то прохладное.
Денис открыл глаза и осторожно повернул голову… День. Где-то ближе к вечеру. Какая-то изба. Небелёная и неоштукатуренная. Просто брёвна, стёсанные с внутренней стороны, между которыми торчала то ли пакля, то ли мох. Крошечное мутное оконце. Рядом с лежаком — грубо сколоченная лавка, на которой стояла столь же грубо вылепленная глиняная посуда — тарелка, кувшин и маленький кувшинчик.
