– Почему она должна была умолять?
– Она не была дворянкой. Ее муж делал свечи, а отец был простым кузнецом. Но кошелек у нее был толстый, и это решило дело.
– Мария все еще у вас?
– Нет, однажды зимой она заболела и умерла, ей не исполнилось и двадцати лет. – Изабель смахнула слезу кончиком пальца, тронутая этой печальной историей.
Увы, подумала я, даже смелость матери не может оградить ее ребенка от опасности.
– Что стало с ее матерью? – спросила я.
– Ну, это сестра Анжелина, наша милая повариха! Она бранит мужчин, но мы не обращаем на это внимания, потому что на кухне она просто ангел. Она питает наши тела, а матушка Эрментруда питает наши души.
Я думаю о жертве, которую Анжелина принесла ради дочери, и о том, что она закончилась утратой, о ее горе. Перед закатом я иду на маленькое кладбище, примыкающее к церкви с северной стороны. На воротах читаю слова из псалма: «Моя плоть также покоится в надежде». Нахожу камень на могиле Марии. Там растет розовый куст, его листья увяли от мороза. Это зрелище не вызывает у меня печали, так как я знаю, что куст снова расцветет в следующем году. В такой час, в этом сером месяце, Природа не издает ни звука, и в этом месте отдохновения мое сердце также молчит.
На следующий день, когда приходит Изабель, я проявляю любопытство. Мне хочется узнать еще одну историю.
– Расскажите мне о сестре Маргерите, красота которой подобна золотистому цветку, в честь которого ее назвали.
Изабель хмурится и пожимает плечами.
– Я мало знаю о Маргерите. Она – секретарь матери Эрментруды, и в курсе всех ее дел. Она очень скрытная, а в набожности превосходит всех нас, – отвечает она. – Хотя вы видите, как гордо она держится. – Затем она наклоняется ко мне и доверительно произносит: – Признаюсь, я ее не люблю, как должно любить христианке!
– Понимаю, – говорю я, вспомнив о Кристиане.
– Но хватит; с моей стороны нехорошо дурно отзываться о ней. – Она встряхивает головой и продолжает веселым голосом: – Мы не можем сидеть и болтать здесь, потому что мать Эрментруда просила привести вас сегодня к ней.
Это сообщение вызывает у меня страх.
– Я не готова встретиться с ней. Скажите ей, что у меня опять поднялась температура, – умоляю я. – Или скажите, что я все еще страдаю от меланхолии.
– Вам уже намного лучше, это все видят, – отвечает она, с легким упреком. И берет меня за руку. – Не бойтесь. Она добрая.
Изабель ведет меня по коридорам и вниз по лестнице. Я иду медленными, маленькими шажками, потому что не хочу подчиняться и идти туда. Мать Эрментруда – не королева, которой я поклялась служить. Чувствуя мою нерешительность, Изабель мягко, но настойчиво ведет меня по галереям и переходам монастыря. Их закругленные арки обрамляют квадратный внутренний двор и сад, потемневший и увядший от мороза. Ноябрьский воздух обжигает мою кожу.