– Я изучала псалмы, как вы мне велели, но у меня еще остались вопросы. Могу ли я поверить, как нас учит Давид, что Господь открывает свою руку и удовлетворяет все наши желания, когда у меня все отняли?
Мать Эрментруду не тревожит вызов в моем голосе. Она теребит крест, висящий у нее на шее, словно это подарок от возлюбленного.
– С вами всегда любовь Господа.
– Я ее не чувствую, – с сомнением говорю я. – Скорее, я чувствую себя, как Иов, ропщущий на Бога за то, что тот у него все отнял. Я не безгрешна, как Иов. И все же, я не понимаю своего греха! – в смятении кричу я. Как могла быть грешной моя искренняя и верная любовь к Гамлету?
– В конце концов, Бог все вернул слуге своему Иову.
– Слишком поздно, – с горечью возражаю я, – если только он не воскресит мертвых, которые потеряны для меня.
– Не надо отчаиваться, Офелия. Пути Господни неисповедимы, – говорит она, – наши страдания часто делают нас слепыми, и мешают видеть радость.
Действительно, я слепо бреду, спотыкаясь, по извилистым тропам потерь и горя. Любовь Гамлета завела меня в этот лабиринт, где он меня бросил. Неужели нет тропинки, которая выведет меня из этих темных зарослей?
Несмотря на охватившее меня отчаяние, проблеск света еще проникает в мой рассудок. Мне приходит в голову, что я могла бы, как это делают монахини, поставить Христа на место мужа, и таким образом выбраться из лабиринта земной любви. Христос не может ни умереть, ни покинуть меня, ни изменить. Он бы простил мое непослушание, и, покорившись ему, я могла бы обрести радость. Я начинаю видеть это мучительное средство исцеления. После родов я отдам ребенка какой-нибудь благородной женщине, более подходящей на роль матери и более заслуживающей этого, чем я. Эта трудная жертва освободит меня от греха. Затем я пойду другим путем, уйду в монастырь, стану монахиней и снова буду чиста. Но перед тем, как рассказать матери Эрментруде о своем бедственном положении, я должна заручиться ее обещанием. Я взываю к ней, стоя на коленях, само олицетворение покорности.
– Я думаю, что только Христос может спасти меня от отчаяния и очистить от греха, – говорю я, и слезы льются из моих глаз, хотя я и пытаюсь их остановить. – Пожалуйста, позвольте мне стать одной из святых сестер. Позвольте сейчас начать готовиться к святым обетам. Я буду повиноваться вам во всем.
Я слышала, что нелегко поступить в этот монастырь. Правила требуют, чтобы монахини испытали решимость кандидатки, проверили, исходит ли она от Бога. Пускай они расспрашивают и порицают меня. Я буду стучать в их дверь неустанно, ибо в Библии сказано, что дверь не останется закрытой перед настойчивыми. Более того, я верю, что мать Эрментруда благоволит ко мне, и что она молилась о том, чтобы я попросила ее об этом.