? Знаю, что в тургеневские времена "нигилизм" был очень популярен, да и сам Тургенев в другом романе Базарова изобразил — человеком, для которого буквально нет ничего святого! И что те революционеры церковного таинства брака не признавали, да еще этим гордились — "нас венчали не в церкви, не в венцах не с свечами". Но я так не могу — и пусть то, что Тургенев намекнул, за кадром останется, я после у отца Серхио (который так и остается все эти годы послом Святого Престола в Москве, а еще, исполняет функцию моего духовника) попрошу грех мой отпустить. Ибо, хотя против этого я ничего не имею — поскольку не английская ханжа! — но остаюсь в убеждении, в храме, нельзя!
И эти мысли у меня на лице отразились. Которые синьор Бава (и не только он) истолковал, как "гениальное попадание в образ" — героиня осознает, что идет против общепринятой морали, и ей это страшно, но она любит и не может устоять, не чувствует за собой подлинной вины. Бава безусловно, гениальный режиссер и оператор, как он соединил в единое целое то, что было разделено. В один эпизод (три минуты) вошли кадры, как я машу рукой артисту (Инсарову), как он входит (лицом к камере), все его реплики — и я говорю свои слова, обращаясь к своему мужу (которого не видно, или он спиной стоит, в такой же одежде, как артист), и все под лирический музыкальный фон. Получилось — ну просто, слезы на глазах, при просмотре (не только у меня, но и у кого-то в зале). Даже Анна, посмотрев, похвалила меня, сказав:
— Люся, ну ты просто великая актриса. Я бы так не смогла.
Мой муж был человек очень занятой, и больше не смог так подменять артиста. Да этого и не требовалось — в последующих сценах, где мы вдвоем, не шло дальше касания наших рук. Хотя слова о любви были — но тут уж я старалась представить, что передо мной не актер, а мой рыцарь. И пока меня не пытались обнять — мне удавалось оставаться в таком состоянии. Тем более что по сюжету Инсаров заболел как раз после той нашей встречи (опять, вопреки книге). По совету Кунцевича (и мой муж поддержал).
— Ну как это возможно, человек собрался ехать революцию устраивать, как в бой, на адреналине — и простыл, съездив куда-то по стряпчим делам, как у Тургенева вписано? Он что, в своих странствиях в Болгарии под дождь не попадал? А мы на войне, часто болели? При всем уважении к писателю, тут я с ним не соглашусь. А вот если он в раздрае был, от любви, от женщины своей убегая — тут защита могла и отключиться. Медицинский диагноз, или развитие воспаления легких, или обострение туберкулеза, вызванное простудой. Скорее второе — по сроку, раз он до зимы дотянул.