Анна Лазарева.
Эх, Люся, ну как же ты так промахнулась? На фронте, к которому у тебя и душа и талант.
Не понимаешь — так объясню. Ленин сказал, что доверие народа, это основной капитал нашей Партии — никто и ничто не помешает победе коммунизма, если только сами коммунисты этому не помешают. Что в мире "Рассвета" и случилось. И первые трещинки в единстве народа и Партии, это очень тревожный симптом. Неужели ты забыла, как Пономаренко назвал моду и стиль — индикатором настроений?
Нет, единообразия нам не надо, как раз наоборот. Что тебе в Риме твой приятель Родари сказал — "даже непривычно, что можно не думать, хватит ли на белый хлеб с маслом, и не только в воскресенье". Если прежде для большинства людей, кроме самой верхушки, было — просто одежда, просто еда, просто жилье — голая функциональность, не до выбора — то теперь стало, как прежде лишь у аристократов и буржуазии: выбор по собственному вкусу, самовыражение, обустройство собственного микрокосма. И этого не запретить — уж если я тебе рассказывала, Люся, как у нас было, Севмаш, год сорок третий, война, и мы все такие идейные и проверенные комсомолки, а как услышали про "дорогие женщины, будьте красивыми и нарядными, нас это на подвиги вдохновляет" — и сразу, внутри нас как плотину прорвало, а вот не хотим больше в шинелях! Мда, а ведь это у нас такой же протест вышел, за право собственного "я" — такой же, как у этих, во французских юбках. Разница в том, что у нас это было свыше поддержано и одобрено — ну и вкусы изменились за двенадцать лет.
Мой первенец, Владичек, в сорок четвертом родился — твои, Люся, всего через пару месяцев. Поздравляю — скоро мы их бунт против нас увидим. Слышала, что в двенадцать-тринадцать у них тайны появляются от родителей, мы резко перестаем для них безусловными авторитетами быть. И придется нам тогда по узкой дорожке пройти — чтобы личность их не сломать, и в то же время развить, куда нам надо. Так же и в обществе — да ты ведь дискуссию после "львовского дела" в пятьдесят третьем, помнишь — кое-кто предлагал "все эти неразрешенные сборища" запретить и не пущать. И ничего хорошего бы не вышло — так как запретное и сладко, и антиобщественно, и самые уродливые формы под спудом принимает, как например запретим артели, получим "цеховиков". А среди молодежи — казанский "тяп-ляп", натуральную предтечу бандитских девяностых в отдельно взятом городе, в советское еще время. А "паровозы надо давить, пока они еще чайники" — как твой благоверный Юрочка говорил. Так что твой спор с какой-то в мешковине — это проблема государственная, а не пустяк.