– Я поняла это по твоим глазам, по тому, как ты смотришь на нее, когда вы разговариваете, и по тому, как наблюдаешь за ней, когда думаешь, что она этого не замечает.
А может, она не так уж и наивна.
– А она ведет себя так же? Как думаешь?
– Она сама сказала мне, что любит тебя. Сказала, что будет очень по тебе скучать, потому что ты – лучшее, что случилось с ней в жизни.
Ошеломленный Кэмерон со свистом втянул носом воздух.
– Она тебе так сказала?
Алексия кивнула.
– Когда?
– Когда я сообщила ей, что хочу поехать с тобой. Она же ответила, что будет скучать по нам обоим и что ее сердце немного разбилось.
В душе Кэмерона вновь зародились сомнения. Не отвергнет ли его Жозетта? Черт бы побрал капитана, так медленно разворачивающего судно. Жозетта стоила всего, что Кэмерон мог ей дать, включая сердце и душу.
А еще обещание любить вечно.
Корабельные снасти «Арабески» забренчали и застонали по мере того, как она медленно развернулась и легла на другой курс. Мачты затрещали, когда ветер начал раздувать паруса, и вскоре корабль уже набирал скорость. Одинаковые белоснежные волны разлетелись в стороны подобно выгнутым дугой плюмажам, рассекаемые острым носом корабля, и наполнили воздух мириадами соленых брызг, когда «Арабеска» понеслась полным ходом в сторону Нового Орлеана. Широко улыбнувшись, Кэмерон слизал с губ соль.
Наконец-то путешествие доставляло ему удовольствие.
Жозетта стояла на балконе спальни и смотрела в темноту, не обращая внимания на громкие мужские голоса, доносящиеся из открытого окна на первом этаже. Она отерла струящиеся по щекам слезы. Слишком измученная переживаниями, Жозетта не могла заставить себя сосредоточиться на предмете спора своих братьев. Если они вообще спорили. Она знала лишь то, что они вполне могли развлекаться, делая ставки на то, в котором именно часу взойдет завтра солнце.
Жозетта потерла руки, прикрытые лишь тонкой тканью халата, как если бы замерзла. Только причиной всему был холод одиночества. Она до сих пор не могла припомнить событий той ночи, когда в ее магазине случился пожар. Ее сознание зафиксировало лишь вспыхнувшую чашу со спиртом и возвращение домой. Жозетта не помнила даже, как сумела выбраться из горящей лаборатории. По логике вещей, она должна была застрять там, как в мышеловке. Но потом каким-то образом оказалась на улице, в ужасе прижимаясь к Рене.
Впрочем, она отчетливо помнила Кэмерона. Он с каменным лицом наблюдал за тем, как она покидает пожарище. Тогда ее боль была почти осязаемой. Ну, почему она повела себя столь глупо и сказала, что не хочет больше его видеть? Она произнесла эти слова, чтобы защитить свое сердце, но теперь они казались ей слишком жестокими. Хуже того, Кэмерон принял ее слова всерьез и даже не пришел попрощаться. Хотя Жозетта втайне надеялась на это.