— Переодевайся! — дружно кивнули в сторону ширмы, стоящей в углу и, прежде чем я успела что-то сообразить, засияли как новенькие, прямо с монетного двора, золотые:
— Пойдем слушать, что устроит папа, когда узнает о том, что мама с бабушкой Натой провернули.
Уговаривать меня не пришлось, оделась я в рекордно быстрые сроки, потому что радостно блестящие голубые глаза весьма конкретно намекали на то, что не знакомый мне пока папа будет устраивать печально известной маме разнос. Хорошо бы, чтобы под этот разнос и не в меру активная старушка попала…
Близнецы невыдержанно подпрыгивали на месте и все порывались просочиться за ширму. Исключительно с целью помочь. Но после предельно однозначного рычания отодвинулись к двери и уже оттуда нетерпеливо постанывали, но при этом весьма предусмотрительно рассказывали мне о своеобразном устройстве их довольно странной семейки.
Как выяснилось, внезапно прибывший папа был папой только близнецам, а Павлику он приходился отчимом, потому что первый мамин муж умер.
— Давно. Мы тогда еще не родились, — уточнил один из близнецов и тут же взвыл, получив пинок от брата.
— Конечно, не родились, дурак! Мама с папой тогда еще знакомы не были.
— Их бабушка Ната познакомила. И поженила она же. Негоже, говорит, моей невестке в молодые годы в черное рядиться.
Я медленно прожевала информацию. Проглотила и в момент переваривания вышла из-за ширмы, кутаясь в мягкую шаль:
— Так бабушка Ната — это не ваша бабушка…
Мальчишки побледнели и зашипели на меня одновременно:
— Тихо! Упаси Пресветлая, услышит! Наша, конечно! Только не родная…
Глеанир — или Легинир, тут я не была уверена — одобрительно поцокал языком и улыбнулся:
— Определенно, твой цвет!
Я не стала его обижать тем фактом, что о том, чтo зеленый цвет мне идет, узнала еще до того, как он на свет родился, и ненавязчиво кивнула в сторону двери.
— Только тихо! — прошептал один из моих сообщников. — Папа под горячую руку может и всыпать, если за подслушиванием поймает.
Я приняла информацию к сведению, и мы помчались по коридору до скрипучей лестницы на второй этаж. Впрочем, скрипа за громкими голосами слышно почти не было:
— Я не расслышал… Что ты сделала?
— Я же сказала тебе, Ди… это вообще-то была мамина идея.
— С Гранатой Шайенновной у меня будет отдельный разговор… Но ты, Лорри… Не кажется ли тебе, что поступать так со своим сыном…
— Когда мама проделала это с тобой, ты не возмущался! — Лорридис возмущенно фыркнула. — Нет, Диллинхель, ты был в страшном восторге, ты…