Давно забытый страх налетел шквалом, лишая дыхания. А сердце забилось пойманной в силки птицей.
В моем лесу. В Пограничье. Рядом. Чужой.
Запах был мощным, значит сильная кровь. Может, даже сильнее моей. Значит, обратись я здесь и сейчас, он учуял бы и нашел.
Не было бы счастья, да несчастье помогло, как любит говорить папа Род. Если бы не эта суета с пропавшим ребенком, если бы не кровавое убийство в замке, фиг бы я достала из носа фильтры. Фиг бы я почувствовала постороннего. Фиг бы я продолжила жить спокойной жизнью. А главное, свободной.
Замерла на месте, постояла, подышала, привыкая к постороннему запаху и одновременно отделяя его от остальных: от запаха грибной сырости и мокрой хвои, от прелых листьев, от вони гниющего тела мертвой белки, от сладкого аромата материнского молока. Волка поблизости не было, и это хорошо. А вот ребенок был, метрах в ста — ста пятидесяти к востоку от меня. И самым удивительным в притягательном запахе этого малыша была даже не его сладость и чистота, а то, что если верить моему носу — а он не подводил меня пока никогда — то малыш там, где он был сейчас, был совершенно один. И мне это не понравилось. Потому что даже не наличие запаха меня напрягло, а его отсутствие. От младенца пахло младенцем, его родителями, немножко тушеной уткой, медом и чесноком, даже мыльной пеной, в которой моют посуду — и никакого запаха похитителя.
Что за ерунда?!
Малыша я нашла минут через двадцать. Я бы с этой несложной задачей справилась быстрее, но, откровенно говоря, было боязно: а вдруг невидимый мне оборотень следит за мной?! Вдруг маскируется под запах леса? Вдруг... Черт его знает! Мало ли, кто это был? Может, случайный бродяга, а может ищейка... Об ищейках думать не хотелось, поэтому я вынужденно кружила на одном месте, собирала черную, как волчья ночь, ежевику и в какой-то момент даже испуганно ахнула, когда из-под моих ног заполошно выскочил какой-то безумный заяц.
А потом я нашла ребенка. Он мирно спал в белоснежных пеленках: розовый, наивный и такой беззащитный, что я сначала даже испугалась. Как же я возьму его на руки, чтобы не навредить и не поранить?
И словно почувствовав мое сомнение, он вдруг открыл глаза и сонно улыбнулся мне однозубой улыбкой. Я легко провела кончиком пальца по бархатной щечке и почти сразу услышала:
— Не тронь!
Дернулась на голос и никого не увидела. И не почувствовала. И не почуяла, черт возьми! У меня галлюцинации? Взяла малыша на руки и едва не оглохла от крика:
— Не тронь! Она мой дипломный проект! А я отличник, я за свою работу перегрызу горло любому. Даже...