Обостренный слух вычленил звук каблучков в пустом коридоре и легкий торопливый шаг. Ее шаг! Клекот ключа в замочной скважине, заставил соскочить с широкого подоконника и в три прыжка оказаться у двери. Вошла. Наконец-то!..
— Оля!..
— Миша, я тут подумала…
Не важно, о чем подумала. Сдерживаться уже не мог, скрал ее в объятья, приник губами к ее губам, ощущая ее запах. Химия!
Сдалась. На поцелуй, ответила поцелуем. С тихим стоном выдавила слово:
— Дверь…
Эта чертова дверь. Как в тумане справился с замком. Наконец обнял любимую женщину, отвечавшую его желаниям. С нетерпением подавил последнее, уже слабое сопротивление. Рука почувствовала материю тонкого шелка, узкую полоску, последнюю границу между ними. Пальцы нащупали мягкий волос, дотянулись до горячей, влажной нежности женской плоти…
Наверное, им обоим некуда было торопиться. Он умостился на крашенной поверхности широкого подоконника, на руках держа любимую женщину, совсем незаметно, едва ощутимо баюкая ее. Мысль о том, что в прошлой жизни не женился именно из-за нее, пришла внезапно. Да-да! Он влюбился в нее еще тогда, а потом всю жизнь искал в каждой женщине черты характера и лица Ольги. Сейчас его идеал спокойно угнездился в его объятиях и закрыв глаза, чему-то мило улыбался.
Наклонившись, прикоснулся губами к ее векам, заставив открыть глаза и взглянуть на него. Спросил:
— О чем ты думаешь?
— Ты знаешь… я ни о чем не жалею.
— А о чем нужно было жалеть, по-твоему?
— Ну! Ты еще мальчик…
Ладошкой потрепала короткий чуб на его голове. Усмехнулся в душе. Знала бы ты, сколько этому мальчику лет, здорово удивилась. К тому же, он помнил советский менталитет, представлял, что потом может твориться в ее душе.
— …может так случиться, что поразмыслив, ты посчитаешь меня гадкой и… распутной женщиной. Хотя… Каретников…
— Да, Ольга Евгеньевна?
— Откуда ты такой взялся на мою голову?
— Сами знаете. Я ведь ваш ученик.
— Миша, то, что ты в меня влюблен, знают не только в классе, над этим подсмеиваются учителя. Но какова я?..
— Ага! Начни самоедствовать, себя корить. Мол, совратила малолетку. Как теперь жить?
— А действительно, как?
— Счастливо. Счастливо, Оля!
— Глупенький! Кто же это позволит?
Приник к губам, поцелуем заставил замолчать. Оторвавшись от уст партнерши, рукой убрал со щеки прядь ее волос, в растрепавшейся прическе.
— Не нужно торопить события. Пусть пока идет все как идет. Тем более, что подождать совсем немножко осталось.
— Глупенький. Я для тебя, считай старуха уже.
Снова приник к губам подруги. Михаил рукой потянулся к подолу платья, подвинул материю вверх. Ладонь легла на шелк волос между ногами, заставив Ольгу раскинуть в стороны согнутые в коленях ноги.