— Я тебе не дорогая! И не твоя! — прошипела гадюкой.
Видно было, что перевод стрелок непосредственно на ее фамилию, девочке очень не понравился.
— Ну, все равно. Так вот, прибарахлиться на эти тридцать рублей советская туристка смогла по полной программе. Я тут краем уха слышал, что и тебя подарками не обделили.
По классу прошелся шепоток, а в дальнем углу даже похихикал кто-то. Обернулся к учительнице, уже вполне пришедшей в себя. Поймал благодарный взгляд женских глаз.
— Можно сесть?
— Да, пожалуйста.
Прозвеневший звонок на перемену, совсем расслабил атмосферу в классе.
— Каретникову за работу в классе, пять. Остальные, запишите задание на дом…
Медленно сложив учебник и школьные принадлежности в «мыльницу», последним покинул кабинет. Тут же в коридоре нарвался на ожидавшую Наташку. Бледное, злое лицо источало негодование, чуть ли не нервный срыв. Не говорила, а скорей шипела, не обращая внимания на шум создаваемый детворой вокруг них.
— Каретников, я тебе все припомню, при первой же возможности отомщу. Знай это!
Вот же глупая пигалица. Самая мелкая в классе, а яда на трех гадюк хватит. И ведь, что характерно, такие люди обиду всю жизнь помнят. По прошлой жизни он с ней толком никогда и не общался, путалась под ногами, язвила понемногу, но так как сейчас, точно друг на друга не наезжали. Шалишь! Последнее слово за ним. Предположительно сделал умильную морду, ласковым голосом чуть ли не промурлыкал:
— Золотце, если ты еще хоть раз попытаешься выставить Ирку в таком свете, как сегодня, я даже случая ждать не буду, ославлю на всю школу. Поверь, повод найду, а не найду, так подведу к поводу, и свидетели отыщутся. Не нужно становиться моим врагом, хлопотно это.
Отвернувшись, спокойным шагом пошел в сторону лестницы. Последним уроком была НВП, которую преподавал старший лейтенант Дынин Иван Степанович. «Старый перец», вечно ходивший в общевойсковой форме с планками наград на груди, красивший волосы в радикально черный цвет, но по причине морщин, моложе от этого не выглядевший. В юном возрасте на такого человека обращаешь мало внимания, воспринимаешь, как должное. Есть, ну и есть человек! Лишь через много лет Михаил узнает, Дынин на войне был геройским парнем, войсковым разведчиком, кавалером двух орденов «Славы», а войну он в Праге закончил. Только узнал он это, когда самого военрука уже в живых не было.
На его уроках ученики не только учились военному делу, но и знакомились с тупым армейским юмором. Любимая его поговорка была, когда он класс строил в одну шеренгу: «Вы должны видеть грудь четвертого человека! Да-а, у нее же груди нет!» Дядька он был вообще-то не злой. Возле класса НВП был стендик «Никто не забыт, ничто не забыто», камешки насыпаны и стояла наполовину отпиленная гильза от пушки. Шутники его так «любили», что частенько он вынужден был уносить эту гильзу домой в своем портфеле.