Руби посмотрела на свои руки, на осколки фарфора, на испорченный наряд. Нижняя губка женщины задрожала.
— Отставить слезы! — гаркнула Маргарет. Руби подавилась обидой и рыданиями, а Клара сочувственными словами, столь же лживыми, как миражи в пустыне. — Говорила же я Рэймонду, от этих безголовых селедок проку ноль. Опять на мель сели. Разрядились то бишь! Эй, ты! — поманила она к себе горничную. — Проводи леди в ее комнату. А ты, шаланда, полная кефали, убирай. — Вдова указала трубкой на осколки сервиза на ковре.
Голем, так неудачно справляющийся с обязанностями официанта, начал послушно скатывать ковер. Сил у него было немало — столик для виста, кресла и напольная ваза опасно задергались. Дамы предусмотрительно повскакивали со своих мест.
— Ах ты, акулья отрыжка! — Маргарет затопала ногами. — Я же четко выразилась, кальмар тебя полюби! Яснее ясного!
— Приказ не ясен! — Слуга перестал тянуть ковер и все, что на нем стояло, выпрямился и, не мигая, уставился на женщину.
— И вот так каждый раз, — пожаловалась она подруге. — Ставлю сундук с сокровищами Черной Бороды против гнилого зуба старого капитана, что римляне научились бастовать, насмотревшись на этих чурок!
И набрала в грудь побольше воздуха, чтобы четче сформулировать свое требование. Но тут дом сотрясли душераздирающие вопли ужаса и отчаяния.
Маргарет, ругающаяся, как пьяный матрос, бледная Клара и испуганная Милли выбежали из комнаты, спотыкаясь, поднялись по лестнице на второй этаж, там их нагнали обеспокоенная Флоренс и недоумевающая Марта. Как же! Из комнат четы Додсон доносились такие рулады, что сделали бы честь самой оперной примадонне!
— Что случилось? — задыхаясь, спросила Клара.
— Не знаю! — Марта уже колотила кулачками в дверь. — Нам нужно позвать кого-то из мужчин! Тут заперто!
— Не надо никого звать. — Флоренс отодвинула ее плечом, сняла с подвески-шатлена длинный ключ и в два оборота открыла дверь.
— О, наконец-то за ум взялась! — проворчала Маргарет, которая раньше не замечала, чтобы юная леди Элингтон интересовалась хозяйскими делами, используя шатлен не для ношения ключей, часов или вышитого кошелечка со швейными принадлежностями, а как «держатель для юбок».
Женщины вбежали в спальню к леди Додсон и замерли. Руби рыдала, размазывая по лицу тушь и румяна, перебирая обрезки юбок, корсетов, лифов дорогих платьев. Она их прижимала друг к другу, словно каким-то чудом ворохи разноцветных полосок могли вновь стать целыми нарядами, шедеврами дизайнерской мысли.
— Акульи потроха! — выразилась Маргарет, не зная, что и сказать больше.