Неужели это Лайам?
Сердце подпрыгнуло к горлу. Только не он. Нет, он не мог быть там. Но я все равно подошла ближе… не подошла, подбежала, хотя рядом лаял пес, и крики становились громче. Я потрясла головой. Я не хотела их слышать, но и заставить умолкнуть не могла. Сердце колотилось все сильнее и стучало в ушах все громче, соревнуясь за мое внимание с криками и сиренами. Я не могла сосредоточиться. Пришлось подойти ближе.
И вот я там. Опустилась на колени.
Боже… это он. Лайам. На пальце – знакомое обручальное кольцо.
Слезы по лицу. Мокрые щеки… боль… жар. Жар невероятный, но я должна была добраться до Лайама.
Колени коснулись земли, и я услышала металлический хруст.
Я наклонилась и увидела его. Лайам смотрел прямо на меня. Глаза у него были внимательные и ясные, он как будто не чувствовал боли, как будто не попал в аварию. Я знала, что попал, и не могла в это поверить, не могла это принять, потому что такого не могло быть. А потом он прохрипел:
– Эддисон…
– Я здесь. – Я протянула руку к его руке. Хотела вытащить Лайама.
– Нет, Эддисон.
– Почему?
Под рукой у меня было стекло, и я слышала, как оно хрустит, но не обращала внимания. Мне нужно было добраться до Лайама.
– Пожалуйста… – Я сама не понимала, о чем прошу, чего хочу от него. Чтобы он пробрался ко мне? Или чтобы я пробралась к нему?
– Нет, Эддисон. Ты должна остаться.
– Почему?
Он поднял голову. Из затылка торчала какая-то трубка, и я, увидев это, захлебнулась воздухом и отодвинулась. Я хотела сказать ему, чтобы не двигался, но он уже высвободил голову. Теперь трубка высовывалась из спинки сиденья, а из раны на затылке текла кровь.
– Лайам, пожалуйста… – всхлипнула я. Снова потекли слезы, и из-за них я плохо видела его. Мои собственные всхлипы звучали удушливыми стонами.
– Зачем ты здесь?
– То есть… как?
– Я не хочу, чтобы ты была здесь. – Его глаза потемнели и полыхнули злостью. – Убирайся.
– Лайам…
– УБИРАЙСЯ! – взревел он.
Напуганная этой внезапной переменой, я подалась назад и упала. Боль пронзила меня насквозь. Колючая, обжигающая. Мои руки были покрыты кровью. К коже прилипли кусочки стекла. Боль отдавалась взрывами во всем теле. Болели мышцы. Горело внутри. Не поднимаясь с земли, я торопливо отодвинулась еще дальше. И снова боль. Стекло. Жар.
Я была на полпути к тротуару, когда услышала его смех, и остановилась, тяжело, с натугой дыша.
Лайам смеялся.
А потом он пошевелился, и мое сердце сжалось в тугой комок. Лайам выбирался из машины, полз ко мне. И, не отрываясь, смотрел на меня.
Он поднялся. А я застыла и не могла сдвинуться с места.