.
В знаменитой системе Станиславского среди разных приемов обучения актерскому мастерству есть нечто подобное, когда начинающий актер приходит к пониманию роли через «тело» — копируя мимику и пластику.
Поэтому вместо сомнений и терзаний по поводу своего предназначения будущий святой, скорее всего, начал строить планы, которые помогли бы ему достичь славы святого Франциска. И конечно же он, как истинный рыцарь перед боем, обратился в мыслях к Небесной Даме.
И надо же так случиться! Не прошло и нескольких часов, как его рыцарская верность подверглась самой настоящей проверке. По дороге ему встретился путник. Так же как Лойола, он путешествовал на муле, но яркая одежда издалека выдавала в нем араба-мусульманина. Иньиго, уже видевший себя миссионером, обращающим язычников и сарацинов, заговорил с ним, а тот оказался попутчиком и охотно поддержал разговор. Как-то незаметно собеседники подошли к обсуждению Богоматери. Мавр относился к ней с почтением и даже верил в то, что она зачала без участия мужчины. Вот только считать ее Девой отказывался. Как же можно сохранить девственность после родов?
Лойола задумался. Для него казалось немыслимым, поверив в чудо непорочного зачатия, сомневаться в такой мелочи. Но иноверец напирал на логику и свое знание женской физиологии. Иньиго яростно возражал. В «Автобиографии» сказано: «паломник привел множество доводов», но каких — осталось тайной.
А правда, каковы могли быть доводы? Представим, араб в запальчивости наклоняется к собеседнику:
— Послушай, дорогой, так не бывает — ребенок родился, а она — девушка!
Тот парирует:
— И так тоже не бывает: обычная женщина — и родила бессмертного Бога!
— Она не обычная девушка, она богиня!
— Значит, по-вашему, великое чудо могло случиться, а небольшое — нет?
— Почему нет? Но зачем Богу делать такое странное чудо? Какая в нем польза? Это даже не очень умно.
Нечто подобное могло иметь место, за исключением образа иноверца. Хотя после Реконкисты арабы и перестали хозяйничать в Испании, они продолжали оставаться тем высококультурным народом, который создал славу Кордове, Севилье, Толедо и другим испанским городам.
Итак, не вняв ни одному из «множества доводов», упрямый мавр неожиданно ударил плеткой своего мула и ускакал, оставив Лойолу в неприятном состоянии духа. Наш герой чувствовал, будто его Даму оскорбили, а он не смог защитить ее. Согласно «Рассказу паломника», «на него нашло желание отправиться на поиски этого мавра и угостить его кинжалом за то, что он говорил».
Раньше Иньиго поступил бы так не раздумывая. Теперь же его одолели глубокие сомнения. Конечно, сарацин подверг поруганию святейшее имя, но не сам ли Лойола спровоцировал этот разговор? Если так — вина рыцаря усугубляется. В таком случае догнать иноверца и угостить кинжалом — единственный выход. А то, что сил после ранения осталось совсем немного и в поединке с молодым крепким мавром он может погибнуть, — даже к лучшему. О такой красивой смерти можно только мечтать.