Фигероа был уверен: отчаянные женщины отправились в безумное путешествие по наущению «бедного паломника». Лойола, однако, опроверг это предположение. Он, наоборот, отговаривал дам от излишне экстремальных решений. Мать и дочь еще раньше намеревались отправиться по дорогам Испании, посвятив жизнь попечению о нищих и больных. Иньиго резонно замечал им, что нищих и больных с лихвой хватает и в Алькале, далеко для этого ходить не надо, и у Святых Даров можно помолиться в каждой алькальской церкви. Он не без основания опасался, что для наивных слабых женщин эти походы кончились бы совсем неблагочестивым образом, особенно для юной восторженной девицы.
Викарию не оставалось ничего другого, как удовлетвориться этими логичными объяснениями. Нотариус тщательно задокументировал допрос, после чего Фигероа удалился. Тем не менее до возвращения неосмотрительных паломниц Иньиго велели оставаться в тюрьме. Друзья весьма беспокоились о нем, а преданный Каликсто де Са даже вернулся из Сеговии, где восстанавливал силы после тяжелой болезни, и пожелал разделить с ним заключение. Его пустили к наставнику. Любопытно было бы представить подобную ситуацию в наши дни! Как, впрочем, и причину ареста: подозрение в нехорошем совете, якобы данном совершенно взрослой женщине.
Между тем дамы вернулись. Правда, отсутствовали они целых 42 дня, не подозревая, какую медвежью услугу оказали своему любимому наставнику. Разумеется, обе они сразу же подтвердили: никуда он их не сманивал, ушли они по собственному почину. Лойола вышел на свободу, но судебное решение по его делу вынесли лишь 1 июня 1527 года. Оно состояло из двух частей.
В первой развивалось предыдущее постановление, согласно которому членов кружка Иньиго обязали перекрасить свои одежды. На сей раз им вменялось вообще отказаться от балахонов, а ходить в обычной одежде, как одеваются все прочие студенты.
Ознакомившись с решением суда, Лойола заявил: это невозможно, у него и его друзей нет денег на покупку нового платья. Тогда сам Фигероа лично снабдил их требуемой одеждой и головными уборами.
Вторая часть оказалась существенно серьезнее. На протяжении четырех лет, то есть до окончания курса, Иньиго и его группе запрещалось говорить о вопросах веры. С таким логичным утверждением спорить трудно, действительно, прежде чем учить других, стоит выучиться самому. Лойола и сам признавал скудость своих знаний, а товарищи его знали и того меньше. Тем не менее он упрямо не желал признать постановление Фигероа справедливым.
«Бедный паломник» чувствовал себя ужасно. Только у него начало по-настоящему получаться «спасать заблудшие души», как ему запретили всю деятельность, связанную с этим. Особенно раздражал Лойолу совет поучиться. Он ведь уже стоял на пороге сорокалетия. В XVI веке такой человек считался почти стариком. И снова ждать, теряя целых четыре года?