– Балекин, перворожденный, чью бы ты ни пролил кровь, править Эльфхеймом ты не будешь никогда. Ты недостоин короны.
Я закрываю глаза и думаю о словах Орианы: «Быть супругой Короля – дело нелегкое. Опасность всегда рядом. И ты всегда пешка».
Таниота встречает смерть с достоинством и грацией. Она не суетится и держится с королевским величием, как будто уже перешла в мир баллад и песен. Сплетя пальцы, она не издает ни звука, когда один из рыцарей быстрым и жестоким ударом обезглавливает ее.
Прокатившись по помосту, ее рогатая головка останавливается у тела Даина.
Я ощущаю что-то мокрое на лице. Дождь?
Многим собравшимся нравится убийство, а другим – их больше – нравится спектакль. Толпой словно овладело безумное веселье, и она требует продолжать бойню.
Двое рыцарей хватают Элдреда.
– Больше спрашивать не стану, – говорит Балекин.
Но Элдред только смеется. Смеется, когда Балекин пронзает его мечом. Он не падает, как другие. Не кровь, а туча красных бабочек вылетает из раны и устремляется вверх. В какой-то момент их становится так много, что они накрывают старика облаком, настоящим торнадо мягких крылышек.
Но жизнь их коротка. Рожденные магией, они падают и падают и устилают весь помост, будто бурые листья. Верховный Король мертв. Невероятно!
Теперь на сцене тела и кровь. Вал Морен на коленях.
– Сестры. – Балекин идет к ним.
Самоуверенности в голосе поубавилось, а мягкости добавилось. Он похож на человека, оказавшегося в ужасном сне, но отказывающегося просыпаться.
– Кто из вас коронует меня? Коронует и останется живой.
Мадок говорил моей матери не бежать.
Уронив нож, вперед выходит Кейлия. На ней золотой корсаж и синяя юбка, а на распущенных волосах венок из ягод.
– Я, – говорит она. – Я короную. Сделаю тебя королем, хотя пятно твоих деяний всегда будет омрачать твое правление.
«Никогда, как и всегда, слишком сложное понятие для смертных», – думаю я и злюсь на себя за то, что вспомнила Кардана. Да еще сейчас. Отчасти я даже рада, что она сдалась. По крайней мере все закончится.
Стрела из-под крыши, просвистев по совершенно иной, чем в прошлый раз, траектории, бьет Кейлию в грудь. Руки ее взмывают, как будто рана – это что-то неприличное, и ее надо закрыть. Потом глаза закатываются, и она падает без единого звука.
Зато Балекин кричит в отчаянии. Мадок отдает приказ, и его люди целятся в потолок. Несколько человек бегут по ступенькам вверх. Другие, обнажив мечи, взлетают на бледно-зеленых крыльях.
Он убил ее. Призрак.
Проталкиваюсь к помосту. Мимо требующих еще крови. Я и сама не знаю, что буду делать, если попаду туда.