Мысль о том, что Кардану можно разбить сердце, почти не доступна моему пониманию. Я киваю.
– Ты любил ее?
– Это что за вопрос? – негодует он.
Я пожимаю плечами.
– Хочу знать.
– Да, – отвечает он, уставившись на мою руку, лежащую на столе. Внезапно мне в голову приходит мысль, что ногти я обгрызла до основания. – Я ее любил.
– Почему ты хотел меня убить? – спрашиваю я, желая напомнить нам обоим, что ему предстоит отвечать и на трудные вопросы. Сколько бы он ни шутил, как бы дружелюбно ни пытался себя вести, мы враги. Фейри обаятельны, они все такие.
Кардан тяжело вздыхает и опускает голову на руки, почти не обращая внимания на арбалет.
– Ты говоришь о случае на реке? С никсами? Ты же сама шумела и бросала в них чем попало. Они невероятно ленивые создания, но, думаю, ты до такой степени досадила им, что они были готовы тебя покусать. Я, может быть, и гадкий, но у меня есть одно достоинство – я не убийца. Просто хотел напугать тебя, но никогда не хотел убивать. Я никогда никому не желал смерти.
Я думаю о реке и о том, как одна никса отделилась от остальных, а Кардан наблюдал, как она, помедлив, уплыла, так что мы смогли выбраться из воды. Смотрю на него, на следы серебра на лице, оставшиеся от маски, в его чернильно-черные глаза. Внезапно вспоминаю, как он стаскивал с меня Валериана, когда я подавилась эльфийским фруктом.
«Я никогда никому не желал смерти».
Против воли мне вспоминается, как он держал меч в учебном поединке с Балекином, какая неуклюжая у него техника. Я думала тогда, что он делает это специально, чтобы разозлить брата. Сегодня мне впервые пришло в голову, что, возможно, ему вообще не нравятся схватки на мечах. Что он никогда по-настоящему этому не учился. И что, если бы мы с ним сразились, я одержала бы верх. Размышляю обо всех вещах, которые совершила, чтобы стать ему достойным соперником, и о том, что, вероятно, бросала вызов вовсе не Кардану. Быть может, я сражалась с собственной тенью.
– Валериан предпринимал попытку убить меня. По-настоящему. Дважды. Сначала в башне, потом в моей комнате, в нашем доме.
Кардан поднимает голову и застывает в напряженной позе, как будто только что узнал неприятную правду.
– Когда ты сказала, что убила его, я подумал, что ты выследила его и… – Голос его прерывается, и он начинает снова: – Только дурак станет вламываться в дом генерала.
Я оттягиваю ворот рубахи, чтобы он увидел следы пальцев Валериана, пытавшегося задушить меня.
– И на плече метка осталась – он ударил меня, и я упала на пол. Теперь веришь?
Он тянется ко мне, словно хочет коснуться синяков пальцами. Поднимаю арбалет, и он садится на место.