Есть опасения, что меня найдут по запаху. Уж очень тут любят обнюхивать. А, впрочем, буду надеяться на лучшее!
Ориентиром выбираю краешек блестящей поверхности озера. Обогну его и затем устремлюсь к лесу вдали.
Выскакиваю на береговую линию, ‒ тоже покрытую зеленью и цветами, ‒ и непроизвольно увеличиваю скорость, собираясь рвануть по прямой вдоль кромки воды.
И вдруг во что врезаюсь. Преграда мягкая, будто поверхность пудинга. Тело с набранной скоростью продвигается вперед еще чуть-чуть, но уже ощущаю ненавязчивое давление, словно нечто тонкое и мягкое натягивается, деформируется, в мгновение ока подстраивается под мой силуэт со всех сторон. Перед глазами воздух начинает искриться, а на невидимой поверхности проявляются светящиеся ехидно ухмыляющиеся рожицы.
Секунда неподвижного состояния, а мгновение спустя меня пружинит назад, как от гигантского батута. Лечу спиной вперед по ровной дуге. Не такой красивой, какую выдал проректор Зофу в своем последнем порхании. Но и от названного аса тоже не отстаю.
Надо бы повизжать, но я слишком занята расчетами. Требуется прямо в полете рассчитать и выпустить из рук Маляву так, чтобы он падал лапами вниз и теоретически смог бы приземлиться без ущерба для себя. Он ‒ не кот, поэтому не уверена, что мой зверек сумеет оказаться сразу на четырех лапах из любого положения полета ‒ даже падая кувырком.
Занятая заботами о Маляве я пропускаю момент, когда теряю тапки, момент, когда надо пугаться, бояться за свою жизнь и опасаться болезненного приземления, а также момент непосредственного завершения полета.
Просто вдруг понимаю, что мир вокруг больше не кажется одной смазанной полосой. Четко осознаю, что песика со мной уже нет. А еще, что положение моего тела в пространстве ‒ горизонтальное. Вот только твердой поверхности или мягкой травы, на которую я, предположительно, и должна была упасть, подо мной нет.
Задумчиво пялюсь в голубое небо. И аккуратненько завожу левую руку за спину. Так и есть. Подо мной пустота. Я зависаю в воздухе.
Поворачиваю голову и смотрю вниз. До мягкого покрывала из травы меня отделяет небольшое расстояние, которое при худшем раскладе все же может грозить мне болезненным падением и чувствительным ударом о землю.
Прислушиваюсь к ощущениям тела. Шок прошел, и теперь я чувствую на себе посторонние предметы. На пояснице и у затылка.
Чьи-то пятерни. Кто-то удерживает меня в воздухе и. судя по всему, на вытянутых руках.
— О-о-о-о-о-ой, лень держать, — флегматично сообщает мне «мой спаситель». -Опускаю.