— Дима, давай отталкиваться от того, что наше мироощущение сейчас и в будущем, которое мы отчётливо воспринимаем, не изменилось. А значит, я по прежнему руковожу лабораторией и Соболева рядом нет. Так нафига нам соваться в дела чекистов, пусть сами разгребают дерьмо старлея — в семье не без урода. Мы воскресили негодяя, чтобы он ответил по заслугам, но никак не планировали его побег из под стражи. Не сомневаюсь бегать ему недолго… Впрочем, постой-ка, есть одна заковыка, в его положении вариантов всего три: первый — сдаться и возможно избежать расстрела, второй — бегать пока не поймают и уничтожат, третий — самый авантюрный и самый нехороший во всех отношениях — попытаться связаться с американцами, попросить политического убежища, в замен, сам понимаешь, отдать свои знания и опыт.
Петрушевский даже остановился от неожиданности. Ведь затравленному беглецу, осознающему, что в лучшем случае, его ждут годы тюремного режима, такой выход рано или поздно придёт на ум. Ведь заниматься "темой" за колючей проволокой никто не позволит, это не сталинские шарашки, время другое. Чистяков облокотился на перилла и мрачно смотрел на неспокойную поверхность Невы и горланящих чаек.
— Во видишь, предусмотреть всего мы не смогли. Я изначально считал, что амбициозный Соболев покается и выйдет через десяток лет на свободу, вернётся к науке и возможно найдёт своё место в будущей жизни. Поторопился я, и тебя втянул. Если честно, руководствовался не только гуманными принципами, а возможностью проверить свои силы по воскрешению и повлиять на историю. С тобой всё прошло гладко, спасли Светлану Петровну, а с твоим куратором затык. Кто мог предположить дерзкий побег. Придётся снова вклиниваться в историю и делать коррективы.
– И что, опять мне "проглядеть грузовик"? — в голосе Дмитрия сквозила злость и досада, — Да и хрен с ним, Соболевым, не наше дело. Хватит Коля экспериментов!
— Нет не хватит, только теперь я обойдусь без тебя. Спасибо за помощь, дальше каждый по себе. Вернёшься на свою дачу и радуйся жизни.
Он резко развернулся и решительно зашагал в обратную сторону. Петрушевский догнал его, меньше всего хотелось ругаться. За это время он сблизился с учёным и питал к нему уважение, если не дружеские чувства, то благодарность за жену и неожиданные приключения на склоне лет.
— Вить, ты не гоношись, а то сразу развод и "девичья фамилия". Моя точка зрения в этой ситуации не решающая, ты расскажи чего удумал, если пригожусь, то всегда с тобой. Мир? — и протянул руку Чистякову.
Тот улыбнулся и пожал ладонь.