— Твои три родинки? — спросила она.
— Один, два, три, — пробормотал я. Я посмотрел ей в глаза. — Мы втроем идем пешком. Два мальчика и маленькая девочка. — Я заставил свой разум вспомнить. Я коснулся своих длинных волос. У мальчиков были длинные черные волосы. Мое дыхание участилось, когда я вспомнил. — Они выглядели одинаково.
— Да, — подтвердил 818. У меня глаза полезли на лоб.
— Кто? — выдохнул я, мои руки начали дрожать.
818 сглотнул и сказал:
— Твой брат, твой брат-близнец Анри.
Я сидел, сидел и чувствовал, как слова 818 проносятся в моей голове… «твой брат-близнец»… «твой брат-близнец, Анри»…
Я пытался вспомнить, но ничего больше не приходило. Разочарование поселилось в моей груди. Я рявкнул:
— Продолжай. Я хочу большего. Мне нужно услышать больше. — Талия схватила меня за руку, но я не мог смотреть на нее. Мне нужно было узнать больше, не отвлекаясь.
— Я знал его, — неожиданно сказал 818. — Я знал твоего брата.
Я успокоился.
— Как? — спросил я.
— Он был со мной в ГУЛАГе, грузинской подземной тюрьме. Он был лучшим бойцом, который у нас был. — Глаза 818 заполнились слезами, и он прошипел: — Он был моим лучшим другом.
Лицо 818 исказилось, когда он произнес последние два слова. Разочарование нарастало в моих венах.
— Я его не помню, — огрызнулся я. — Я не помню, чтобы знал его. — Я дышал через нос. — Что еще? — спросил я. — Скажи мне больше.
818 поднял голову, глубоко вздохнул и сказал:
— Ты из Грузии, что в Восточной Европе.
— Где мы сейчас?
— Мы в Соединенных Штатах, zolotse. В Нью-Йорке. — Я посмотрел на Талию, и у меня сжалось сердце. Ее прекрасные глаза смотрели на меня, сквозь них просачивалась печаль.
— Я ничего из этого не знаю, Талия. Я ничего не помню, и мне больно. — Я прижал руку к сердцу. — Внутри меня пусто.
— Я знаю, — успокоила она. Талия встала и села ко мне на колени. Ее ладонь прижалась к моей щеке, и она прижалась губами к моим. Когда она отстранилась, я глубоко вздохнул. — Пусть Лука расскажет тебе о твоем прошлом. Твои воспоминания вернутся. Не заставляй их, просто позволь им вернуться по собственной воле.
Лука откашлялся.
— Ты был прототипом препарата, на который тебя подсадили. Твои воспоминания все еще внутри тебя, но потребуется время, чтобы вернуть их все.
— Ты знаком с этим? — спросил я, заметив многочисленные шрамы на его теле.
— Я живу этим, — ответил он, — и я не был на том же наркотике, что и ты. Твой наркотик намного хуже, намного сильнее.
Мои пальцы сжались. Мои зубы начали скрежетать от этой информации, но я кивнул головой, чтобы Лука продолжил.