Увидев в дверях своего уважаемого сотрудника, готового вот-вот скрыться в спасительном пространстве помещения, доцент Зацепин с вытянутыми руками бросился к профессору Голованову.
— Профессор, подождите! — почти закричал он. — Поднимайтесь срочно в лабораторное крыло. Мы вас еще с самого утра хотели найти. Там все преподаватели во главе с ректором. Наш профессор Светлов кажется сошел с ума… Еще и комиссия из министерства…
С этими словами доцент буквально вцепился в рукав своего коллеги, увлекая того за собой. Сопротивляться было бесполезно, и наш профессор, мысленно распрощавшись с мечтами о спасительном кресле в своем уютном кабинете, и холодной минералке, обреченно поплелся вслед за доцентом. Быстрая и бессвязная речь тащившего его по коридору сотрудника, совершенно сбила с току и без того пока еще туго соображавшего Голованова.
— Постойте-постойте, о чем вообще речь? — тот попытался отобрать назад свою собственную руку. — Вы можете внятно объяснить, Александр Анатольевич, — упирался на лестнице измученный профессор, не в силах больше подняться ни на одну ступеньку.
— Я же вам говорю, это все из-за Светлова! Он заранее вызвал ученых на демонстрацию своего какого-то чертова изобретения. Мы сами только утром узнали. Он, видимо, хотел, чтобы присутствовали все сразу – и коллеги по университету, и люди из министерства. Стоит там у него, понимаете ли, какая-то установка на столе, и крутится! Говорит, что она у него уже год как работает.
— Ну крутится и крутится, — несколько облегченно пробормотал профессор Голованов, внутренне радуясь, что комиссия из министерства приехала не по поводу очередного финансового отчета. — Чего панику-то поднимать! Чем-то ведь наш уважаемый профессор Светлов занимался все эти годы в своей лаборатории, — отмахнулся от собеседника Голованов. Последнюю фразу он произнес с великим трудом и как бы по частям, из-за того, что ему постоянно приходилось делать перерывы между приступами одышки.
Взобравшись, наконец, на следующий этаж, двое сотрудников отправились дальше по коридору, и в этот момент какая-то страшная, крамольная мысль на долю секунды прокралась в мозг профессора. Мысль была настолько предательской и чуждой разуму этого ученого мужа, что поначалу была мгновенно вытеснена стоящими на страже, стойкими, как гвардейцы, академическими знаниями Голованова. Однако сам профессор уже встрепенулся и теперь лихорадочно рассуждал:
«Лаборатория, и годы работы. Но над чем? И что там, нафиг, у профессора Светлова может вертеться целый год…? ГОД???»