В следующем месяце выпала Лёсе нечаянная надежда: удачливая бывшая их с Леной однокурсница оказалась одним из ведущих модельеров знаменитого московского модного дома Галины Платоновой и, приехав на показ новой коллекции в Петербург, случайно позвонила прежней подружке. Выслушав печальную повесть о рыночной «секции», — ужаснулась, выбрав момент, переговорила со своей недоступной патронессой… И что же? Уже вечером она радостно звенела Лёсе в трубку, довольная негаданно выпавшей ролью благодетельницы:
— Представляешь, в десятку! Просто как специально! Я ей говорю: самая, мол, перспективная девчонка у нас на курсе, дизайнер от Бога, даже свой модный дом имела, просто не повезло — чего удивительного, в наше-то время… А она, такая: мне, типа, как раз в питерском филиале одного толкового модельера-конструктора не хватает. В общем, расклад такой: мы завтра в одиннадцать улетаем, но в девять она тебя ждет в гостинице — со всеми эскизами и, желательно, хоть с одним готовым платьишком… На тебя отведено четверть часа — и это много! Она тетка нахрапистая, в три минуты просекает, кто перед ней, так что выложись по-максимуму! Понравишься — и с понедельника можешь на работу выходить! Я уж постаралась: описала тебя как второго по гениальности — после нее самой — модельера Земли и окрестностей, так что не подведи давай! Пиши адрес…
Лёся заметалась. Олег, как мог, помогал. В четыре руки разбирали папки со старыми и новыми эскизами, выискивали лучшие, подкрашивали, доводили до совершенства, глубокой ночью гладили, отпаривали и упаковывали Лёсин показательный шелковый костюм, когда-то побивший рекорды заказов в бесславно погибшем «Хеленсе»… В пять, дрожа от усталости, она сказала сочувственно внимавшему мужу:
— Я должна поспать хоть два часа, иначе завтра просто упаду в этой гостинице прямо на пол, — и, заведя их грозный будильник на семь, почти без чувств повалилась под одеяло.
Когда Лёся проснулась, бойкое майское солнце в совершенной тишине рвалось в комнату сквозь тонкие занавески. Олег не спал: подперев голову ладонью, он с нежностью разглядывал спящую жену и, когда та приоткрыла глаза, чуть прикоснулся губами к ее переносице:
— Спи-спи… — и заботливо подоткнул одеяло.
— Который час? — пробормотала Лёся, смутно уловив, что солнце уже какое-то не утреннее, слишком зрелое.
Ее мгновенно подбросило: часы показывали двадцать минут первого.
— Что?!! — непостижимым образом она оказалась уже стоящей на полу — босая, лохматая, в короткой мятой рубашке. — Будильник не прозвенел?!!
— Я придушил его, — безмятежно улыбнулся муж. — Хотел дать тебе выспаться: ты вчера совершенно измоталась, так нельзя… А утром лежал и любовался тобой — ты спала так красиво… так женственно… И эти твои волосы на подушке… Ресницы трепетали… Интересно, что ты видела во сне… Я смотрел на тебя и думал: как же я люблю эту женщину!