А с папенькой всегда весело.
Его не надо просить, он сам охотно шалил с Наташей: играл в прятки, прыгал на одной ножке, умел смешно лаять по-собачьи, так, что хозяйская кошка Мушка, услышав лай, в страхе и недоумении смотрела то на папеньку, то на Наташу: где же этот страшный пес? А Наташа стояла, зажав руки в коленки, смеялась над глупой Мушкой. И, самое главное, папенька все позволял Наташе: бегать босиком, играть на улице с Гапкой, пить холодную воду.
В палатке у него ничего интересного не было, - у маменьки в хате куда интереснее: и разноцветные лоскутики, и красивые шелковые ленты, и флакончики на столе у зеркала. Так и хочется все посмотреть, потрогать, но это - заказано.
А в папенькиной палатке даже зеркала нет, ничего нет, кроме книг и большого флакона с оделаваном.
Но с папенькой все равно веселее. И Наташа спешила к отцу, чтобы еще застать его дома.
По скошенной, совершенно выгоревшей от солнца траве быстро не побежишь - колется. Наташа знала уже, как надо бегать, - поджимала пальцы, ступала не на всю ногу, а на ребро, и все-таки ногам было больно.
Но отец уже увидал ее. Он с радостным криком кинулся ей навстречу:
- А, шалунья моя! Сестричка! Суворочка! Хош гельдин! - Наташа знала от папеньки: это по-турецки значит - здравствуй!
Он подхватил Наташу подмышки, поцеловал в обе щеки - щеки у Наташи были пухлые и румяные, как у маменьки, - и подбросил высоко вверх. У Наташи сладко захватило дух - и страшно и приятно. Она зажмурила глаза.
- Как спали-почивали, ваше превосходительство? - спросил ее отец, держа на руках.
Наташа не ответила на вопрос. Улыбаясь, она пристально рассматривала это знакомое худощавое лицо, высокий лоб, на котором, как ступеньки, одна над другой легли морщины. Потом вдруг обняла отца за шею обеими руками и потрогала его косичку.
Папенька состроил уморительную гримасу и запрыгал на одном месте.
- Ой, Суворочка! Сакын, шу шеи эйлеме! (Не делай этого!) - взмолился он.
Этих слов Наташа не знала, но поняла: трогать косу нельзя. Она опустила руки и сказала:
- И у меня будет такая коса, как у тебя. Уля говорила. Ага!
- Я свою косу скоро отрежу!
- Почему? Заплетать надоело?
- Скоро, сестричка, все солдаты будут без кос.
- Ты хитрый, я знаю: боишься, что у меня коса вырастет больше твоей!
- Боюсь, Суворочка, боюсь! А ты что сегодня так поздно встала? Мы ведь ложились вместе. Вероятно, не скоро заснула? - спросил отец. - Кто тебе не давал спать? Мухи кусали?
Он всегда ложился спать с закатом солнца.
- Я маменьку ждала... Знаешь, - оживилась Наташа, - что я тебе смешное расскажу!