У Мирославы же для такой нарезки никогда не хватало терпения. Она всегда резала крупно и не тонко.
Скоро все сидели за столом, пили чай с тортом.
Ликёр Мирослава посоветовала бабе Полине припрятать до праздников.
Та согласилась с разумностью совета и убрала красивую бутылочку в шкаф.
Курица почти вся отправилась в холодильник, конфеты остались лежать на столе.
Зато детективы с аппетитом ели солёные огурцы и запивали их крепко заваренным чаем с травами из самовара.
Разговоры велись о погоде, об урожае, о селе.
И наконец, Мирослава сказала, – баба Полина, мы ведь к вам по делу пожаловали.
– А то я сразу не догадалась, что вы не тимуровцы, – усмехнулась старушка.
Детективы невольно рассмеялись.
– Ну, выкладывайте, чего вам от меня надо? – сказала хозяйка.
– Бабушка Полина, вам ни о чём не говорит фамилия Майские?
– Майские? – повторила старая женщина, пожевала губами, – что-то не припомню, – хотя вроде смутно что-то вертится в голове.
– А портниху Зину вы знаете?
– Зину Галушкину? – быстро спросила старушка.
– К сожалению, мы не знаем её фамилию. Знаем только, что она шила. И у неё летом отдыхали родственники – мать с дочерью.
– А вспомнила! – хлопнула себя по лбу баба Полина, – как я могла бы такое запамятовать! Тут такой шум из-за них был!
– Какой шум?
– Точно, жили мать с дочерью у Зины летом несколько лет подряд. Но вот, фамилию их я не знаю.
– Баба Полина, а что за шум-то от них был?
– Давно это, правда, было. Девчонке, наверное, лет пятнадцать было или чуть больше. Лето уже прошло, а они в город не уехали. Почему? – озадачились соседи. А тут, оказывается, грех случился.
– Какой грех? – не выдержала Мирослава.
– По соседству с Зиной жили старики муж с женой, сын у них давно в город уехал, женился и носу не показывал. А внук частенько приезжал. И стал он потом лётчиком. Но как у него отпуск, так он к старикам. А тут, эта девчонка! И не знаю, чего промеж них было. Но он уехал. А она оказалось беременной. И скрывала так долго от матери, что когда всё вышло наружу, оставалось одно, рожать. Мать сначала в крик! Грозила старикам судом. А они чего? Говорят, – мы ничего не знаем.
Хотела она этого лётчика сыскать и засудить. Кричала, – засужу навеки вечные! Но передумала. Ведь если суд, да дело, то и на дочь пятно ляжет. Побоялась она за её будущее.
– А как звали девочку, вы не помните?
– Чего не помню, того, не помню, – развела руками старушка.
– И чем дело закончилось?
– Родила она недалёко в Лукошкинском роддоме. Но назад они с матерью не вернулись. Больше никогда к Зине не приезжали. И Зина отказывалась говорить на эту тему с любопытствующими сельчанами.