Морис набрал номер Ступки и передал телефон Мирославе.
Как и предупреждала регистраторша Люда, Ступка, выслушав просьбу детектива, категорически отказался выезжать на дом.
– Ваша услуга будет хорошо оплачена, проговорила Волгина и назвала сумму.
– Сколько? Сколько? – переспросил Ступка возбуждённо.
Мирослава повторила.
– Хорошо. Я сейчас выезжаю. Называйте адрес.
Через полчаса Ступка уже звонил в дверь Зарубина.
– Где больной? – деловито спросил он, вымыв руки.
– Пройдите в комнату.
– Знакомое амбре, – поморщился нарколог, подходя к лежащему на диване пациенту.
– Мы здесь уже проветривали.
Ступка кивнул и попросил детективов подождать на кухне.
– А вам не нужна будет наша помощь? – спросила Мирослава.
– Будет нужна, позову, – заверил врач.
Детективы отправились на кухню, но там творился такой бардак, что они сочли за благо переместиться на балкон.
Прошли не менее полутора часов прежде, чем Ступка позвал их в комнату.
– Ну, вот, сделал всё, что мог, – проговорил он.
– Мы можем с ним поговорить?
– Вполне, – кивнул врач.
Морис передал Семёну Яковлевичу деньги, и он покинул квартиру.
Зарубин сидел на диване, свесив босые ноги.
– Вы кто? – спросил он приблизившихся к нему детективов.
– Детективы.
– Ага, – усмехнулся Юрий Глебович, – значит, маманя всё-таки нажаловалась на меня в полицию?
– Кого вы имеете в виду? – спросила Мирослава.
– Как кого? – удивился Зарубин, – свою родную мать Терезу Майскую.
– Нет, она не жаловалась никому.
– Как же вы нашли меня?
– У нас свои профессиональные секреты.
– Всё равно не понимаю, если у Майской нет ко мне претензий, то чего вы заявились?
– Претензии у Майской к вам, скорее всего, могли бы быть, будь она живой.
– Что, значит, будь она живой?
– Тереза Вениаминовна Майская скончалась. И вы причина её смерти.
– Я?! – искренне удивился Зарубин.
– Вы ведь поссорились?
– Да.
– И вы толкнули её?
– Толкнул! А что мне было делать?
– Не распускать руки.
– Но ведь она! Она! Мало того, что она меня бросила, так после того, как я сказал ей, кто я, она открыла свой грязный рот и облила потоками извращённой грязи не только меня, но и моих родителей! Понимаете, моих родителей! – на глаза Зарубина навернулись слёзы.
– Понимаем.
– Мои родители вообще святые люди!
– И после этого вы её ударили?
– Нет, я не бил её! Просто схватил за плечи и стал трясти! Она заверещала, и тогда я просто оттолкнул её! И всё! Больше я ничего не делал.
– А зачем вы отволокли труп своей матери на свалку?
– На какую ещё свалку?
– На обычную. Вы же не будете отрицать, что упаковали его в спальный мешок и выволокли к мусорным контейнерам?