Павел тоже уже легко мог завязать кочергу на узел. Подковы, правда, не разламывал, но гнул их, не особенно напрягаясь. В гимназии он страдал от латыни и французского языка. Эти предметы стали для него величайшей мукой! Но зато он очень любил математику и геометрию. Была у Павла одна страсть — это столярные работы. Родной брат его мамы, Пётр Максимович Тишков, имел большую мастерскую, где делали двери, рамы, резные наличники на окна и простую добротную мебель.
Почти каждый день, после гимназии, он приходил в эту столярную мастерскую и что-нибудь делал. Павлу нравились запахи дерева, смолы, клея… Ему едва исполнилось девять лет, а он уже с помощью дядиных столяров, смастерил прекрасную табуретку. Но особенно нравилось Павлу работать на токарном станке. Эта деятельность поглощала его полностью: он забывал о времени, еде и домашних заданиях.
— Ну что, племянник, как окончишь гимназию, так и приходи ко мне компаньоном! Мы с тобой наше столярное дело вперёд так двинем, что от конкурентов только тень останется! — не раз, вполне серьёзно, предлагал Павлу Пётр Максимович.
— Нет, дядюшка, я офицером буду, как мой отец, дед и прадед, — вежливо отказывался мальчик.
С первых дней великой войны, выпускник Владимирского училища, подпоручик Павел Орлов командовал взводом в 1-й бригаде, входившей в состав 37 дивизии. Он участвовал во многих кровопролитных сражениях на Юго-Западном фронте, в атаки всегда ходил впереди своих солдат, схватывался с врагом в рукопашных боях… И ни разу не был ранен.
— Тот побеждает, кто смерть презирает! — твёрдо отвечал подпоручик Орлов на выговоры своих командиров на неразумность его поведения.
Но в конце октября 1914 года, в боях за город Кельцы, осколки разорвавшегося «чемодана» (так в русской армии называли снаряды крупнокалиберной немецкой артиллерии) тяжело ранили обе ноги Павла.
Когда его оперировали, хирург, с горечью, произнёс:
— Очень большая потеря крови. Жаль будет, если этот русский богатырь умрёт.
Но Орлов, благодаря своей молодости и крепкому здоровью, выжил! Павел лежал в госпитале в Кельцах, страдая от собственной беспомощности и от тошнотворного запаха нечистот, исходившего из забитой канализации. Днём и ночью, повсюду, раздавались вопли и стоны раненых…
Во время очередного обхода, хирург долго осматривал его ноги, после чего тихо сказал старшей сестре милосердия:
— Этому богатырю срочно требуется повторная операция левой ноги. Её могут сделать только в Киеве, Москве или Петрограде. С первым же санитарным поездом отправляйте его в тыл.
— Ничего страшного, доктор, до свадьбы заживёт! — бодро сказал Орлов, хотя сердце его почему-то сжалось от слов хирурга.