— Хорош пялиться, накрывайте на стол! — рявкнул Уоррен, появляясь за спиной у Эллиса. — Не обращай внимания. Для этих лысиков мы вроде Мерлин Монро или единорога. А то и вовсе явление Христа. Уже два года тут, а они по-прежнему мне под подол заглядывают. Правда, Ял?
Ялом звали клона в фартуке. На всех работниках фермы были надеты простые черные брюки и белые рубашки, однако Эллис легко их различал: имена были вышиты справа на груди, как у сотрудников бензоколонок в прежние времена. Это Ял выглядывал из-за двери, когда они с Паксом подошли к крыльцу. От окрика Уоррена он пристыженно отвернулся к печи и ухватил большой почерневший от копоти чайник.
— Присаживайся. — Уоррен отодвинул для него стул, а потом отошел к разделочному столу и принялся точить нож о кожаный ремень, висевший на стене. — Я заколол для тебя жирненького барашка, — усмехнулся он. — Правда, этому комку шерсти уже сто лет в обед, да и зарезал я его еще утром, до твоего прихода. Но мы же не будем цепляться к таким мелочам?
На столе стояла корзинка со свежими булочками и глиняные миски с крупно нарезанной морковкой, картошкой, колбасками и квашеной капустой. На одной из тарелок лежал кусок масла, но Эллис не сразу его опознал: на его памяти масло всегда продавалось в брикетах или пластиковых упаковках, а тут лежал неровный комок, на котором виднелись отпечатки чьих-то пальцев.
— Тебе повезло, что попал к ужину, — объявил Уоррен. Обернул руку полотенцем и распахнул дверцу печи. — Свежая еда, овощи с грядки, мясо с фермы или прямиком из леса. Вот так и должен питаться человек!
Он вытащил из печи огромную сковороду с золотисто-коричневым мясом — четверть бараньей туши, не иначе. Поставил ее во главе стола, пока остальные рассаживались по местам. Помимо Эллиса и Уоррена, за столом было еще пять человек — каждый с лицом Пакса, только в отличие от посредника эти лица были слишком мрачными и невыразительными.
Когда все уселись, Уоррен сложил руки для молитвы, и остальные последовали его примеру.
— Господи, благодарим тебя за хлеб насущный и за то, что ты не поджарил Эллису задницу, — кратко сказал Уоррен и закончил: — Аминь.
— Аминь, — хором откликнулись остальные.
Несмотря на все совместные обеды, раньше Эллис ни разу не слышал, как Уоррен произносит молитву. И хотя его друг гордо называл себя христианином, в церковь он не ходил никогда — даже на Рождество. Эллис не знал, к какой конфессии принадлежит Уоррен, и сомневался, что это известно ему самому.
— Не хотите ли еще чаю? — спросил один из клонов.
— У нас есть молоко и вино, — добавил второй, явно желая угодить.