— Ну нахер! — крикнул Леонов, не выдержав подобного зрелища. — Я сваливаю!
Он бросил автомат со стены, и кинулся бежать со всех ног, напуганный скорым прорывом.
— Стоять! Стоять! — крикнул Барыгин, но разворачиваться, чтобы застрелить беглеца, не стал. Были цели поважнее.
На службе казалось, что Леонов всему голова. Барыгин вспомнил, насколько смелым тот был на словах, как он с легкостью вступал со всеми в драки и словесные разборки, как храбро он себя вел, но теперь его личность будто вывернулась наизнанку. Трусливый, вроде бы, Барыгин, переступая через страх ужасной смерти, оставался на позиции, и прикрывал отступление ребят, полностью осознавая, что от него, не меньше чем от остальных, зависел исход бегства.
Но Леонов просто струсил, боясь за свою шкуру, бросил товарищей, и убежал спасать себя любимого. Конечно, каждый боец трясся за себя, каждый боец хотел жить, но этот страх не должен был толкать на неразумные поступки. Ведь ясно же было, что если зараженные сейчас прорвутся, то Леонова скоро догонят и сожрут.
Зачем подкладывать свинью самому себе тогда, когда залогом твоего выживания была именно командная работа?
Бегство Леонова стало роковым, и погубило всех на Главных воротах. Через его позицию произошел прорыв. Зараженный ловко схватился за край, без труда перебросив себя через него силой рук, и оказавшись на стене. Зараженный свирепо зарычал, кинувшись на первого попавшегося солдата, и тот вскинул автомат, нажав на спуск вспотевшим от ужаса пальцем.
Прогремела очередь. Три пули прошили мертвеца на вылет, но ни одна не попала туда, куда надо. Одна из них, тяжело прожужжав, словно огромный шмель, вонзилась в ногу Барыгина, и тот взвизгнул от боли, прислонившись к ограде. Но автомат Барыгин не опустил, метко выстрелив прорвавшемуся покойнику в затылок, и тот сразу же повалился замертво. Пуля, к сожалению, прошла на вылет, и убила бойца, на которого напал мертвец. В пылу схватки Барыгин не обратил на это вимания, потому что прорывом одного противника всё не кончилось. Сердце бешено колотилось, а перед глазами поплыли жирные черные пятна, закружилась голова. Горячая кровь заливала бедро, и Барыгин корчился от боли, стреляя по продолжающим лезть мертвецам. Гремел выстрел за выстрелом, а затем послышался щелчок. Потянувшись за следующей обоймой, Барыгин понял, что боеприпаса больше не осталось. Он было хотел броситься к только что убитому товарищу, но не успел. Зараженный, подскочивший сзади, крепко вцепился Барыгину в плечо, и потащил его вниз.
Вскрикнув от испуга, Барыгин резко развернулся, животом уткнувшись в край бойницы, и вцепившись в решетку руками. Мертвец схватил его за хобот противогаза, и тот, не нагрузки, сполз с головы, больно цепляясь за волосы. Мертвец подпрыгнул, и, ухватившись за плечи Барыгин, зубами вырвал ему кусок глотки. Боец расширил глаза от ужаса, захрипев, и схватившись за шею. Он вскочил, стал перекатываться по решетке в предсмертной агонии, и вскоре умер от кровопотери, безвольно повиснув на ограде.