Произошел прорыв. С дикими воплями зараженные заполнили стену, взбираясь на неё по лестнице из трупов, созданной военными. Мертвецы кинулись пожирать убитых солдат и добивать оставшихся. Из-за бегства Леонова захлебнулось отступление. Вышел из строя один винтик, следом за которым в негодность пришли остальные. Если бы Леонов не убежал, зараженный не проник бы, и не напал бы на солдат. Тогда, быть может, БМД и успели бы доехать вовремя.
Толпа была подобна воде, вскоре заполнив все видимое пространство за стеной. Зараженные разбежались по базе, став настигать тех, кто убежал ранее.
— Товарищ майор! Это отделение БМД! Мы будем на месте через минуту! Держитесь! Или бегите в нашу сторону! Сколько вас?!
Покойники бежали к Котову, завидев добычу. Он поднес рацию ко рту, и произнес спокойно, с трудом скрывая дрожь в голосе:
— У Главных ворот не останавливайтесь. Оборона прорвана. Езжайте вдоль стены, заберите, кого увидите, если получится, и валите прочь.
— Но товарищ майор!..
Дальше Котов спорить не стал, выбросив рацию в сторону. Он достал служебный пистолет из кобуры, и пытался понять, что ему делать. Мертвецы мчались к нему с огромной скоростью, в крике показывая широко открытие пасти, прямо как в фильмах ужасов о призраках. Майор было понятно, что бегство тут ничем не поможет. Куда бы Котов не рванул, эти твари догнали бы его. И догнали бы даже в том случае, убеги он минуть пять назад. Они были быстры, наверняка бесконечно выносливы, и могли мчаться так хоть сутки напролет.
Майор дернул затвор, дослав патрон в патронник, и прислонил холодное дуло к виску. К горлу подступил ком, а от ужаса спина покрылась ледяным потом, который затем мигом проступил по всему телу. Руки неистово дрожали, даже не смотря на то, что самоубийство пулей в висок — участь гораздо более приятная, чем поедание живьем.
«Нет!» — твердо решил майор. Он не хотел подыхать, как трусливая баба, и загорелся желанием продать душу подороже. В нем моментально вспыхнула злоба, мигом унявшая дрожь, и наделившая майора уверенностью в своих силах. Котов сделал выбор — драться, и организм, согласившись с ним, тут же наделил хозяина мощью для этого. Никогда до этого Котов не проявлял себя как трус.
Он ходил по минным полям, он ползал под пулями, он часами сидел в окопах под артобстрелами, он убивал людей, и множество раз рисковал оказаться в жестоком плену. Ему всегда удавалось преодолевать страх перед подобными трудностями, так что было иначе в этот раз? Такая же боевая ситуация, требующая от Котова волевого, мужского решения. Он хотел умереть так, как умирают настоящие воины, а не так, как дохнут трусливые эмоциональные подростки, пасующие перед трудностями жизни.