- Езжай с Глебом к поставщикам, - быстро отчеканил Макс, не подходя к Рите, и, развернувшись, направился следом за отцом.
- Максим, - позвала она, но мужчина даже не обернулся, находясь в своих мыслях, и скрылся за дверью.
Марго почувствовала ощутимый укол в сердце и, взглянув на дверь грустным взглядом, отправилась к замдиректора, стараясь прогнать свою растерянность. Она испугалась такого грубого порыва Максима, и ей даже на минуту показалось, что он сейчас ударит, или встряхнет, точно, встряхнет. Перед глазами промелькнула сцена трехлетней давности, когда Сергей ее обнимал, а потом резко толкнул, и она ударилась о стену. Было больно и страшно. И вот сейчас во взгляде Максима читалась злость. И что-то еще, чего она не смогла понять, не успела разглядеть, так быстро менялись его эмоции. Это и было то, чего она боялась, его внутренний мир. Она не знает мыслей мужчины, не знает, на что он способен в следующую минуту, поэтому не может доверять. Все очень глупо и тяжело для нее.
- Максим, успокойся, пожалуйста, и потрудись объяснить мне, кто тебя учил так с женщинами обращаться? – строго спросил Иван Сергеевич, видя, как сын нервно сбрасывает с себя пиджак и кидает его на диван.
- А ты объясни мне, что это за обжимания со всякими молоденькими девицами? Откуда ты ее знаешь? – кричал сын, не в силах успокоиться.
- Это не обжимания, а приветствие. Рита работала у меня в одном из отделов.
- Странно, что-то ни она, ни Вениаминыч мне об этом не говорили.
- Она не знала, что ты мой сын, - честно ответил Иван и присел за стол.
- Ну, да, конечно. Марго не дура, чтобы не сопоставить фамилии, да и отчество говорит само за себя.
- Вот именно, Марго не дура, а ты ее идиоткой назвал! И я требую, чтобы ты извинился.
- Отчего такое внимание? Что особенного в ней, что ты прям требуешь? – прищурившись, поинтересовался Максим, не скрывая в голосе ехидства.
- Хотя бы то, что она женщина, и ты должен извиниться! – продолжал повышенным тоном говорить Иван Сергеевич.
Максим тяжело вздохнул и уселся в свое кресло, голова опустилась на скрещенные на столе руки, и уже через минуту он успокоился, понимая глупость своего поведения.
- Прости, пап, ты прав, я не должен был так реагировать, и уж тем более - оскорблять, - произнес он, поднимая голову и глядя в глаза отца. - Конечно, я извинюсь.
- Рад, что ты это понял, значит, я хорошего сына воспитал, - уже спокойно сказал отец, улыбнувшись теплой улыбкой, от которой в уголках его губ появились морщинки.
- Можешь в этом не сомневаться, - Иван кивнул и тепло улыбнулся в ответ.