Вечером, когда Базиль пришел с работы, мы все вместе разожгли во дворе костер и, поставив раскладные стулья, стали жарить мясо. Соленого мне не хотелось, поэтому, я нацепила на специальную ветку зефирку и подогревала ее на костре, попивая сладкий какао. Ненадолго, в семейной обстановке, мне стало легче, но чувства несправедливости, разочарования и злости, никуда не делись. Они лишь немного поутихли, чтобы утром вновь нахлынуть на меня новой волной.
***
Мадлен говорила, что, за последнее время, у меня появилось много знакомых в высших кругах общества, но к ним я относилась с пренебрежением. Скорее всего, эти люди были лишь незаметными составляющими в моей жизни, раз даже не удосужились узнать, куда я пропала и не пытались со мной связаться. Сама же их искать и просить о помощи я не хотела. Чувство гордости не позволяло мне унижаться.
Единственным человеком, у которого я не стеснялась попросить помощи, стал месье Симон. Я помнила, как стала ходить к нему на занятия и Мадлен сказала, что я занималась у него вплоть до того момента, когда меня сбила машина. На следующий день, я первым же делом поехала в «Десин Дарт», надеясь встретиться со своим преподавателем. Месье Симон не сразу меня узнал. В джинсах, футболке и кепке я была мало похожа на себя прежнюю, поэтому я не стала обижаться на него. Узнав, что со мной случилось, мужчина искренне посочувствовал мне и, узнав о ситуации в которой я оказалась, пообещал помочь.
Немного расслабившись и успокоившись, я решила сходить в больницу и записаться к гинекологу. Срок беременности был еще маленьким и на учет меня поставят только через месяц, но посещать врача все равно стоило. Там меня ожидала еще одна новость. Оказывается, я уже была у этого врача, так как в больнице уже имелась моя карточка. Еще одно утраченное воспоминание.
Вернувшись домой, я обмолвилась Мадлен, что хочу сходить в Пале-Рояль, чтобы встретиться с Женевьевой, но она начала отговаривать меня от этой идеи. Сестра призналась, что все это время она даже не пыталась связаться с моей подругой, поскольку Женевьева пыталась сорвать мою последнюю выставку, после чего мы перестали дружить. Мне не хотелось в это верить. Та Женевьева, которую я знала, просто не могла так со мной поступить, поэтому, даже не смотря на уговоры Мадлен, я решила, что позже, обязательно поговорю с Женевьевой. Если между нами была мелкая ссора, ее можно было решить. В конце концов, я оказалась в том положении, когда мне хотелось иметь около себя близких людей, а не терять их из-за мелких неурядиц.