… Деревня открылась его взгляду за вершиной холма — и у Вадика перехватило дыхание… Выселки изменились до неузнаваемости. Даже ассоциация сразу нашлась — в таких декорациях любят снимать фильмы про вторую мировую.
С домов посрывало крыши, одна изба горела — может, опрокинулся примус, может еще что-то — и в стальные небеса поднимался почти вертикальный столб черного дыма. Не было привычной глазу пасторали, улицы и огороды засыпало строительным мусором и дождем из земли и щебня. Крыша дома культуры провалилась внутрь, с того места, где стоял Вадик, он этого точно сказать не мог, но казалось, что и само здание треснуло. Сквозь туманную дымку, плывущую в спокойном воздухе, виднелись фигурки людей — как копошащиеся в разоренном муравейнике насекомые.
А над всем этим стальным равнодушным глазом висел серебряный диск солнца, едва пробивающийся сквозь низкую пелену облаков.
Вадик надеялся до последнего, хотя уже понял — он сделал только хуже. Герой — освободитель из него получился хреновый, чего уж там. Он все понял, еще в тот момент, когда увидел груду ржавого железа, в которую превратился молокан. Надежда еще тлела и тогда, когда он шел к деревне, обходя торчащие из дороги куски железобетона, снарядами перебившие все вокруг, с вылезающей из них перекрученной и порванной арматурой. Местами дорогу словно перепахали огромные кроты; укатанную глину вдруг прорезали широкие участки рыхлого грунта — даже взрывная волна не захотела вести себя адекватно; она разошлась пульсирующими лепестками чудовищного цветка, буря толщу земли, дробя валуны, когда-то принесенные ледником, в щебень; — и один из таких лепестков накрыл Выселки. Спасибо еще, деревню прикрыл холм…
Недалеко от холма, в кювете валялся на боку сметенный с дороги автобус, на котором возили работников. Жесть кузова была смята, стекла выбиты… в профиль салон теперь напоминал ромб. Вадик заглянул внутрь через вылетевшее заднее стекло — на блестящих кубиках стеклянной крошки алела чья-то кровь. Если кто-то и был убит или серьезно ранен, их забрали с собой. Уплотнитель вывалился из проема и висел дохлой черной змеей со стеклянным гребнем — люди выбирались этим путем и зацепили. Двигатель еще позванивал, остывая, в промозглом воздухе стоял резкий запах разлившегося бензина.