А потом пришла боль, прошила мириадами клинков застывшую в ужасе плоть. Человек даже не смог заорать, из пережатого спазмом горла вырвался лишь тихий обреченный хрип. Он упал ничком, коленями вминая в землю свой кишечник, что-то лопнуло и на морковь брызнула тонкая струйка желчи; милосердное сознание погасло, оставив в ручье лишь кусок умирающего мяса.
С когтей капала кровь, и он вытер их о фуфайку трупа, прежде чем убрать. Наконец, длинные пластины, с одной стороны бритвенно острые, с другой — шершавые, втянулись в запястья, перевитые как морскими канатами, полупрозрачными венами, в которых упруго гнало черную жидкость. Разошлись в улыбке тонкие губы, открыв клыки, нервно дернулись крылья, сложенные за спиной. Поджарая грудь, на которой из-под жгутов мышц проступали кривые мощные ребра, поднялась — существо втянуло в себя аромат поверженной добычи. Хорошо…
Победитель склонился над побежденным, одним рывком перевернув его на спину; затрещала ткань, брызнули пуговицы — и открылась бледная впалая грудь. Со скрипом морозного снега волосатый кулак проломил ребра, исчез по запястье внутри — а когда почерневшие от крови пальцы снова показались снаружи, они крепко сжимали еще бьющееся сердце. За ним из кровавой дыры потянулись толстые сосуды, и существо рвануло; разлетелись по грядкам красные брызги.
Охотник впился в сердце зубами, дернул — но не смог удержать скользкий кусок плоти в руках, и заворчал глухо; по-собачьи мотнул головой и сомкнул челюсти. Проглотил не жуя — слишком силен был голод.
Трапеза проходила в полном молчании, лишь иногда влажно чавкала плоть, в которой копошился охотник, еще не утративший человеческие черты. Чернота в венах медленно меняла свой цвет — и в конце концов, в его теле заструилась человеческая кровь. Наконец, он насытился, почти беззвучно рыгнул, выпустив облако отвратительного смрада, выпрямился… огляделся, словно приходя в себя; пошевелил ногой то, что осталось на земле. Здесь взять больше нечего. Ну и ладно. Этого пока хватит.
Развернулись перепончатые крылья, они, на поверку, оказались гораздо больше, чем можно было подумать; поток воздуха прибил к земле огородные посадки — и существо растворилось в тумане, словно его никогда здесь и не было. На земле остался лишь широкий истоптанный круг, в котором земля почернела от крови. В центре этого круга лежали какие-то окровавленные тряпки, да немногочисленные кости, которые разгрызли, чтобы добраться до мозга.
* * *
Инга проснулась первой. Полежала, вслушиваясь в скрипы старого дома, живущего своей жизнью. В доме было холодно, туман забрался и сюда… Ее немного потряхивало, сырость пробиралась, казалось, до костей, несмотря на то, что Вадик, ее мужчина, обнял ее… Рука была горячей. Она наощупь нашла в темноте его лоб — да, у него жар. Пальцы намокли — лоб тоже горячий, но весь в испарине. Бедный…