Из-под подошв вниз сыпались облачка пыли.
Один из немцев что-то сказал, усмехнувшись, второй поддержал злобным смехом, прицелился в Вадика… автомат только сухо щелкнул — кончились патроны. Выругавшись, фашист сорвал оружие и швырнул им в спину Вадика.
Тяжелая железяка ударила в поясницу — Вадик сделал два быстрых шага и упал на колено, только чудом не потеряв равновесие.
«Наверное, конец…» — вяло ворохнулась мысль. Пропасть по бокам балки манила к себе, кружилась голова. — «Вперед, размазня!!!» — он мысленно встряхнул себя за шиворот, попытался встать… и сразу отказался от этой мысли. Тогда он перенес вес назад, на носок — и продвинул колено по балке вперед, столкнув вниз целую Ниагару пыли.
Оружие с гулким грохотом врезалось в доски сцены — так бесконечно далеко внизу.
Вторым в паре солдат был тот, который сломал себе нос при падении. Человек бы после такого кульбита отправился в травматологию…
Его автомат, в нарушение устава, так и остался лежать внизу, у лестницы.
Они заспорили между собой — видимо, кому идти за жертвами, но до Вадика слова доносились через пелену боли — под колено попался кусочек то ли кирпича, то ли цемента — показалось, что в коленную чашечку воткнули включенную дрель. Он застонал, из глаз потекли слезы… еще движение, в отчаянной борьбе с равновесием, болью, головокружением, его сопровождал скребущий звук камня по металлу…
Джинсы все же порвались, из колена потекла тонкая но уверенная струйка крови. На пыли она собиралась в маленькие шарики. Они так невыносимо медленно падали вниз…
Где сжались в кулак пальцы мертвого офицера. Тело пошевелилось…
Фонарик, который Вадик закусил насмерть, рискуя сломать себе передние зубы, высветил впереди площадку — пыльный лист рифленого металла… Середина сцены, один из трех блоков, на которых висит огромный холст с изображением пасторального светлого будущего коммунизма.
Но Вадик не знал этого, он боролся за жизнь. Для него площадка означала только одно — отдых. Последнее усилие… кажется, он разбил себе бровь при падении, в голове взорвались гроздья накачанных болью воздушных шариков, но он все равно нашел сил облегченно улыбнуться. «Дошел»…
Руслан скатился с его плеч в падении, тело едва не свалилось с противоположного края неширокой площадки, по местной моде — также без перил.
Фонарик же, вращаясь, полетел вниз. Медленно, очень медленно…
И вспыхнул напоследок ярче, перед тем, как погаснуть, врезавшись в сцену.
Пошевелился и сел застреливший сам себя автоматчик.
По балке к ним медленно приближался мутный глаз фонаря. Вадик видел его, как в тумане… и ему это было, в общем-то, уже параллельно.