По паутинкам разошлись круги, как по воде от брошенного камня. Вадик смотрел на болт…
Он упал по прямой… Вадик вспомнил книгу Стругацких — сталкер, так твою. Недоделанный. И что ты выяснил? Что впереди нет гравитационных аномалий? О-хо-хо… Вадик решился, сделал два быстрых шага, как разбег перед прыжком в воду — и нырнул сквозь паутинки… даже дыхание задержал.
Самих нитей он не почувствовал. Дневной свет мигнул, встали дыбом и заискрили волосы, футболка облепила тело… на секунду показалось, что он так и останется висеть в воздухе, в паутине, ожидая, пока приползет ее хозяин… Его продавило сквозь себя что-то упругое, но невесомое — и выпустило по другую сторону.
Здесь было холоднее. Да что там, здесь попросту был слякотный осенний день. Пожухлая желтая трава полегла под дождем, накрыла собой лужи, сверху сыпалось что-то непонятное — не дождь, а так, недоразумение. Вадик посмотрел в небо…
А неба не было. Он оказался накрыт тяжелым матовым куполом, как перевернутой кофейной чашкой — свинцовая полусфера нависла так угрожающе, что сразу схватила за горло клаустрофобия, Вадик даже не знал, что страдает ей. Но под чашей поместился бы хороший аэродром, и потому чувство выглядело еще нелепей.
Свет был везде — обычный, пасмурный… но не хватало в этом свете чего-то привычного, так, что сразу и не скажешь.
Теней?..
Да, точно, теней не было, даже немощных призраков дождливого полудня — и от этого окружение выглядело неестественно. Вадик обернулся, собираясь позвать Руслана…
Край чаши спускался за его спиной — свинцовый и безжалостный, матово блестящий.
— Черт… — Вадик прикоснулся к поверхности… Это не было металлом — скорее, стена напоминала спрессованный дым; ладонь утонула в нем до запястья — и остановилась. Кожу слегка защипало, как место ожога. Больше Вадик ничего не чувствовал — но не мог продвинуть руку дальше; словно он был магнитом и пытался прикоснуться к одноименному полюсу другого. Несмотря на погоду, Вадик вспотел.
Похоже, он вытянул билет в один конец…
Внезапно он почувствовал чье-то прикосновение!!!
Вадик заорал, но, прежде чем успел отдернуть руку, ее сжали мертвой хваткой. Он дернулся, рискуя выдернуть из сустава собственное запястье — и вытащил из стены до середины предплечья чужую руку — побелевшую от напряжения, с неровно обгрызенными ногтями и шрамом на предплечье. И, медленно, словно густую аптечную мазь из тюбика, стена выдавила из себя хозяина конечности — Руслана. Бледного, отдувающегося, с глазами по пять рублей.
Он не устоял на ногах — упал на колени, прямо в замаскированную травой рытвину с водой. Только тут Вадик, наконец, почувствовал, что и у самого ноги далеко не сухие — в легких летних кроссовках захлюпала холодная вода. А вот ходить в мокрой обуви он ненавидел едва ли не больше всего на свете. Черт…