- Так кто же ты есть?! - заорал он, вскочив.
- Лейтенант Красной Армии.
Гитлеровца словно окатили кипятком:
- Вашей армии больше не существует. Она разгромлена. Ей капут!
- Кто же тогда погнал вас от Москвы?
Фельдфебель поперхнулся. Он слишком хорошо знал своего господина, чтобы переводить столь дерзкий ответ. Хотя судьба русского офицера его ничуть не волновала - за год войны привыкнешь ко всему,- тем не менее ему не хотелось, чтобы этот еще очень молодой человек уже сегодня расстался с жизнью. Фельдфебель и не подозревал, что самому Козлову было сейчас все равно… Пока не избили до полусмерти, пока он в состоянии мыслить и говорить, он ни за что не унизят себя перед врагом.
Кровь, прилившая было к лицу коменданта лагеря, вдруг отхлынула. Он побледнел, снова, по своему обыкновению, скривил губы и, нервно дернувшись, грохнул кулаком по столу.
- Ты есть комиссар! - теперь из его рта летела слюна.- Комиссар!
- Вы, господин офицер, наверное, здорово напуганы комиссарами?..
- Молчать!
- Победитель, а нервничает,- пожав плечами, сказал Козлов фельдфебелю.- В каждом русском видит комиссара.
- Что он там говорит? Я приказал молчать!
Если бы в эту минуту в комнату не вошел еще один офицер, комендант лагеря разошелся бы всерьез. Но тут он внезапно притих.
Вошедший внимательно посмотрел на Козлова и, остановившись в углу комнаты, молча опустился на стул. Он, вероятно, не был прямым начальником коменданта лагеря, однако и не подчинялся последнему. Его, неизвестное Козлову, служебное положение явно стесняло коменданта и вынуждало быть в обращении с допрашиваемым более .сдержанным.
Собственно, допрос и не возобновлялся. Гитлеровцы без слов поняли друг друга. Пленный русский представлял для одного из них особый интерес.
- Вам нечего бояться,- сказал вошедший, не прибегая к помощи переводчика,- Господину обер-лейтенанту поручено выявить комиссаров совсем не для того, чтобы их тут же повесить. Вас запугали большевики, они каждый день твердили вам о нашей жестокости. Не так ли?
Он говорил по-русски очень правильно, с той сравнительной легкостью, которая приходит после длительных упражнений. Кто он и зачем изучил русский язык? Козлову казалась подозрительной его неожиданная мягкость. Стелет? Для чего? Что ему нужно? Почему и этот обер-лейтенант - такой вежливый, тактичный - хочет знать, не был ли он комиссаром?
- Вам лучше меня известно,- холодно ответил Александр Иванович,-что делают ваши люди с комиссарами. Их не просто вешают, не просто расстреливают…
Козлов ожидал, что и этот гитлеровец взорвется. Но удивительное дело - обер-лейтенант слушал его с необъяснимым спокойствием.