Вот и сейчас ты перейдешь в атаку. Кончилась оборона, которую ты вынужден был занять, вероломно атакованный врагом. Теперь ты будешь только наступать, только атаковать!
Александр Иванович приподнялся на локтях, сложил ладони рупором, раскатисто крикнул:
- Дойче зольдат! Дойче зольдат!
Долго не мог понять, услышали его или нет. Редкая бесцельная стрельба продолжалась. Но там, куда он шел, за рядами колючей проволоки что-то коротко звякнуло, и тогда, приложив ухо к земле, Александр Иванович уловил отдаленный топот.
- Дойче зольдат! - еще раз крикнул он.
Ему ответили вопросом, по-русски:
- Кто есть там?
- Их дойче агент…
- Коммен зи! - позвал его тот же голос.
- Нихт, нихт. Минен!
Немцы на какое-то время затихли, видно соображая, что делать. Но вскоре сквозь редкий кустарник замигал робкий огонек. Два силуэта приблизились к проволочному заграждению. Качнулись освещенные фонарем железные нити с частыми колючками. Двое осторожно пролезли между ними, опять позвали:
- Рус, коммен зи!
- Минен нихт?
Тогда они о чем-то пошептались, и все тот же грудной, словно простуженный голос ответил:
- Кайне минен!
Козлов встал. Он догадался, что, если идти прямо на этих солдат, можно остаться невредимым. Не пошлют же они на мины своего агента. Тем более что о нем они наверняка предупреждены.
- Русиш, шнель! - заторопил Козлова фриц.- Шнель, шнель!
Козлов был уже рядом с ними, когда ему приказали поднять руки.
- Наган… револьвер… есть?
- Нихт, нихт!
Они тут же, у проволочных заграждений, обшарили Александра Ивановича и, убедившись, что оружия при нем нет, повели в тыл. Фонариком больше не подсвечивали, шли на ощупь, торопясь скорее доставить своему командиру русского. Наверное, он и есть тот самый разведчик, которого здесь поджидают не первую ночь. Но если это и не так, если они ведут просто перебежчика, все равно командиру роты будет приятно. Давно на участке их полка не захватывали русских.
Солдаты внезапно остановились, и Козлов увидел блиндаж, скупо освещенный внутри. Карбидная лампа распространяла слабый, едва пробивающийся сквозь щели входной двери свет. Один из конвоиров несмело постучался. Ему никто не ответил, и тогда он легонько приоткрыл дверь. Этот фронтовой блиндаж, расположенный у самого переднего края, был по-домашнему уютен. Стол, застланный газетами, телефон, радиоприемник. Одна стенка занавешена ковриком, сотканным какой-то советской фабрикой. Наверное, из того же крестьянского дома, в котором висел этот коврик, немецкие солдаты притащили для командира железную односпальную с никелированными стойками кровать. На ней лежал сейчас в полной офицерской форме и даже при оружии лейтенант, показавшийся Козлову слишком старым для своего звания.